Как только не называли сарацин — турци-турки, бусулмане, бусурмане, чалмоносцы и прочие эпитеты… Что же, они сами заслужили.

— Вы прибили? Или добили раненого?

— Как там тебя, Лемк? — подал голос тот, что обыскивал мертвого азапа. — Слышь, Лемк, чего стоишь? Помоги тело оттащить! Железку свою отставь, а то работать будет несподручно.

— Ты разве не слышал меня, солдат? Я старший десятник и не тебе мною командовать.

— Мы не в армии.

— В армии. Вы подписали контракт.

— Армии нет, её разбили. уничтожили! Там, за Орхани/Самунджи и на переправе у Вите!

— Я для тебя армия! Твоё дело — подчиняться старшему по званию!

— Отстань, что ты привязался… Декарх! Ты ещё молод! Поучись лучше у людей, что прожили подольше. И первое, что я тебе говорю, хватай тело за ноги и тащи в кусты.

— Не пойдёт. Вначале всё, что собрал, в кучку рядом положи, а сами тело в кусты утащите и след затрите. За это я поделюсь с вами частью добычи.

— Да с чего бы вообще претендовал на этот наш труп? Не наш, в смысле, на труп азапа… Ну это, ты понял…

— А вы что, думали он сам себе удары нанес, и сам истек кровью?

— Слышь, молодой, по голове ударили? Железо оставь, а сам шуруй.

— Да-да, слушайся давай! Нас тут двое, если что! Мы тут, знаешь ли, и не таких на хрен посылали. Подрезал он какого-то дохлого тюрца…

Не было никаких особых взглядов исподлобья. Но обстановка накалилась до той степени, когда драка могла начаться в любой момент.

Но это солдаты, надо было дать им ещё шанс. Вместе выжить больше шансов, а потому их надо было как-то убедить.

Теодор попытался разрядить обстановку.

— Стойте-стойте! Вы ведь голодны, так? А у этого с собой ведь ничего особого нет, верно? Если пойдете со мной, то я дам вам немного еды.

Наглый рыжеусый и болтливый переглянулись.

— С чего бы нам тебе верить? А вдруг обманешь?

— Делать больше нечего. — он вложил скьявону в ножны. — Хотите — оставайтесь и блуждайте в лесу. А я устал бегать за этим покойником и пойду обыщу его вещи, да поем нормальной еды и выпью вина.

— А вдруг ты там не один?

— Так я и не один. Со мной — нас там трое.

То, что оставшиеся двое — кони, не имело значения.

При упоминании вина и ещё двоих товарищей, поубавило прыти и тон ромеев стал ниже.

Из сарацин уже успело належать немало крови. Новые сарацины, если и были — то либо убежали в ужасе за помощью, либо помчались преследовать разбойников на дороге. Возможно. Гоплит никуда не делся — стоял рядом с охромевшим конем.

Ромеи увидели разметанные, окровавленные тела на дороге и побледнели:

— Ну, кхе… Это ты их с друзьями? И где они?

— А вон, — кивнул на коней Теодор. — Мои друзья.

— Кхе… Ты, декарх, что-то говорил про еду?

— Протодекарх.

— Ты говорил что-то про еду, протодекарх?

— Сначала надо убраться здесь. Мне за полдня попалось несколько человек, и я не хотел бы чтобы сейчас кто-то вышел… Ай, лишь тратим время за разговорами. Быстрее!

Болтливый и рыжеусый взялись за тела и шатаясь, за несколько ходок оттянули их в кусты. Кровь посыпали землей и пылью, потоптались сверху.

— Я с тел ничего не снимал. Проверьте их пояса и сумки. Если из одежды что подойдёт — берите себе. Еду — в общее. Деньги — мои.

При упоминании о деньгах ромеи лишь вздохнули. Но немного меди и серебра, что оказались у азапов, немного успокоили их.

— Не унывайте, воины! Выйдем к нашим городам, отметим хорошенько своё возвращение! А по пути, если попадутся подходящие чалмоносцы, возьмём своё, что потеряли в обозе. У вас же там кое-что было?

— Было, старший, было… Ты не против, если мы так будем называть?

— Не против.

Рыжеусый прекратил все попытки ворчать, не то что начинать драку.

Сделав дело, они поспешили уйти с опасного места. Двигались к поляне, где встретились ромеи и дальше, через овраги, кусты, внезапные торчащие скалы. Коней взяли с собой. Вернее, даже это Гоплит соизволил пойти с нами. А второй, хромая, потянулся за ним.

Расположились у небольшого ручья, журчащего в доступности между камней. Маленький горшок с углями разбился во всей этой суете, а потому сварить хоть немного горячей каши или похлёбки не было возможности. Лемк выделил свои съестные богатства на троих, дав ромеям по небольшой сушеной речной рыбине и лепешке и тут же перекусили. Новым спутникам Лемка (как и ему самому) этого, конечно же, было мало, но напившись чистой и вкусной воды, получили определенную сытость.

— Рассказывайте, что знаете о наших, о войске. Вообще об уцелевших.

— Да нечего особо рассказывать, старший! Там такой страх Божий творился, что побежали мы так, что глаз ничего не видел, а слух не слышал! — затараторил тот, что помоложе и болтливей. Рыжеусый в основном помалкивал, сказав уже всё накопившееся ранее. — Мчимся — а за нами погоня — сарацины! И рубят одного за другим, пока мы через глубокий овраг, который им на лошадях не перелезть, не встретили! А потом бежали в лесу, выбирая овраги и наоборот, камни всякие, и там и там обдирая одежду. И так целого не было — а тут совсем изорвались. Бежали не одни — да толку с них… Мушкеты все побросали, у всех только ножи да мечи, а толку с них в лесу? Всё сидели, думали, что дальше, пока животы не заурчали. Тут уж что думать — пошли мы вот, узнать, где тут чем можно разжиться в плане пропитания. Вот, значит — где селения есть, чтобы, значит, у них чего взять.

— Что, монет много с собой прихватили?

— Да зачем монеты? Это же местные! Им нож под нос или ихней бабе только юбку задерешь, так они сразу готовы всё отдать.

— Вас вообще, как звать?

— Евстафий и Константин.

— Так вы знаете где ещё находятся наши?

— Да чего там знать… Если не ушли, то знаем где. Но делать там нечего — еды у них тоже нет. А есть раненые, и несколько верховодящих, наглых латинян.

— А о Гариде, о том куда пошли сарацины,