по ступенькам к двери, где он остановился, словно готовясь к тому, что может обнаружить за ней. Марит подошла к нему и успокаивающе положила руку ему на спину, и, наконец, он смог нажать на дверной звонок.

То, что произошло дальше, было настолько запутанным и странным, что Марит потребовалось время, чтобы разобраться во всем этом.

Высокий темноволосый грек с широкой улыбкой открыл дверь. За его спиной слышался шум вечеринки. Доносящееся из глубины дома веселье и яркое солнце на улице абсолютно противоречили напряженному путешествию Марит и Ликоса.

Рядом с мужчиной стояла невысокая, очень красивая женщина с крошечным ребенком на руках. Женщина, казалось, сообразила, что произошло, гораздо быстрее, чем ее спутник, о чем Марит догадалась по тому, как она протянула руку, чтобы хлопнуть его по руке.

— Терон, я же говорила тебе, что он подумает о самом худшем, — сердито произнесла она по-английски.

— Почему? Нет, я просто знал, что иначе он не приедет, — радостно сказал Терон Тиакос своей жене, пока наконец не разглядел выражение лица Ликоса. — Привет, Ликос!

Саммер, судя по тому, что Ликос рассказал Марит о Тероне и его спутнице жизни, это была она, перевела взгляд с мужа на его друга и, баюкая младенца одной рукой, другой крепко обняла Ликоса.

— Ликос, он безмозглый дурак. Мне очень жаль, — сказала она.

— Значит ли это, что ты пришла в себя и наконец бросишь его ради меня? — поддразнил Ликос.

— Это моя женщина, — рыкнул Терон.

— Я ничья женщина, спасибо за заботу, — ответила Саммер по-английски и обратилась к Марит: — Пожалуйста, не обращай внимания на этих животных.

— Почему ты вызвал меня как на пожар? — спросил Ликос по-английски.

— Мы не думали, что ты приедешь, — объяснила Саммер.

Ликос смотрел то на Саммер, то на ее мужа, пока Терон не сказал:

— Кирос приехал.

Ликос резко кивнул:

— Конечно. Он твой отец. Меньшего я и не ожидал.

— Вот почему я думал, что ты найдешь предлог, чтобы не приезжать, — пояснил Терон.

— Справедливо, — добродушно согласился Ликос.

— Это то, о чем я думал. Видишь? — Терон повернулся к Саммер: — Я тебе так и говорил.

Саммер толкнула его плечом и повернулась к Марит:

— Прости, что я тебя так разглядываю, но твое лицо кажется мне очень знакомым. Мы встречались раньше?

Им понадобилось десять минут, чтобы успокоить Саммер, впавшую в панику из-за того, что на их вечеринке будет настоящая принцесса. Следующие десять минут ушли на улаживание вопросов этикета. Марит, словно почувствовав, что Ликоса переполняют эмоции, и желая дать ему время успокоиться, втянула Саммер и Терона в разговор об их ребенке. Воспользовавшись возможностью, Ликос ушел в тихий уголок поместья, в сад с видом на Эгейское море.

Лучи полуденного солнца падали на его кожу, знакомые и приветливые. Это было нелепое чувство, но он не мог избавиться от него. Лондонское солнце было или болезненно резким или раздражающе слабым. В Гонконге было влажно и сыро. А в Греции Ликос был дома, и все здесь устраивало его.

Но даже такие безмятежные мысли не уменьшили стук в виске. Конечно, для очередной мигрени было еще слишком рано. Он провел ладонью по щетине на подбородке и понял, что не успел побриться, потому что прилетел сюда, думая о самом худшем.

Ликос думал, что с малышкой Кэти что-то случилось. Всю дорогу сюда его одолевали страхи. Но и теперь, когда знал, что с Кэти все в порядке, он все еще не мог успокоиться.

За десять лет он накопил состояние, которое заставило бы его отца рыдать, а Кироса растерянно моргать. Он доминировал на финансовых рынках, его имя произносили в самых богатых кругах.

У него были дома по всему миру, и женщина, когда он хотел…

Но ни ничего из этого не заставило его почувствовать то, что Ликос испытал прошлой ночью с Марит. И она была единственной женщиной, которую он никогда не сможет оставить рядом с собой. Ее нельзя было расположить к себе с помощью денег или роскоши. Марит должна вернуться в Свардию, чтобы выйти замуж за какого-нибудь титулованного дворянина, как того требует закон. Ликос горько рассмеялся. Не важно, сколько денег он заработал или чего добился после того, как ушел от Кироса, этого все равно было недостаточно.

Он вспомнил, что в обмен на возвращение Марит домой получит акции Александра, и его желудок сжался. Эта мысль вызывала у него тошноту. Как будто ночь, которую он провел с Марит, была оплачена. Он не лгал ей вчера в Лондоне. Если бы она хотела сбежать, если хотела свободы, он сделал бы все, что в его силах, чтобы это произошло.

«Я всегда собиралась вернуться».

Что-то в том, как она сказала это, напомнило ему о его матери, и это ранило глубже и сильнее, чем он мог себе представить. Мысленным взором он увидел большие блестящие глаза матери, ощущение ее ладони на своей щеке.

«Я буду в безопасности только тогда, когда он больше не сможет использовать тебя против меня. Так что не ищи меня. Не приходи за мной».

Теперь он знал, что, когда Марит уйдет из его жизни, он будет еще более одиноким.

Холодный пот на его затылке превратился в лед от свежего порыва соленого воздуха. Ликос вздохнул и вернулся в настоящее. Когда он почувствовал, что позади него кто-то стоит, то мог поклясться, что каким-то образом прошлое повторяется.

Кирос подошел к нему. Безмолвный рев ярости зародился внутри Ликоса, но он очень хорошо контролировал себя.

— Ты невероятно хорошо себя зарекомендовал, Ликос.

— Да. Но если ты вдруг подумал, что твое признание что-то значит для меня, то ты сильно ошибаешься.

— Я оказал тебе медвежью услугу, когда попросил тебя…

— Отправил меня…

Старик вздохнул.

— Отправил тебя, — подтвердил он, — за Мариам.

Ликос ощутил на себе тяжесть его взгляда. Принял ли Кирос, как Ликос изменился за это время? Он был потрясен, увидев, что Кирос из невероятно энергичного человека превратился в старика с глубокими морщинами, седыми волосами и печалью в глазах, которая была вызвана чем-то большим, чем потеря Алтеи, его жены.

— Ликос, я не знал. Я понятия не имел, что у Мариам есть ребенок.

— Зачем ты тогда сделал это? Почему ты послал меня за ней? Чего ты хотел? У тебя была жена, Агирос. Она была больна, а ты был с другой женщиной.

— То, что привлекло меня к Мариам, — и Мариам ко мне, — это останется между нами, — прорычал Кирос. — Я все рассказал Алтее. Но я не должен был этого делать и