– Петя, послушайте, а нельзя ли вот это мне с собой, домой?

Бывший студент едва заметно, краешком рта, усмехнулся икрикнул лакею:

– Филимон! Заверни, упакуй хорошенько, отнеси в мойавтомобиль.

Григорий Всеволодович Кудияров занимал трехкомнатный люкс вгостинице «Элит». Кроме богатых иностранцев, в гостинице, в лучших номерах,жили высокопоставленные большевики, комиссары, чекисты.

Михаил Владимирович знал Кудиярова с четырнадцатого года.Кудияров служил кассиром в госпитале. В декабре шестнадцатого он обокралгоспитальную кассу и бесследно исчез. Его разыскивала уголовная полиция,охранка, позже стало известно, что он состоит в партии большевиков и деньгивзял не для себя, а на партийные нужды.

Теперь Кудияров возглавлял какой-то отдел в ЧК. По мнениюМихаила Владимировича, он был вполне здоров. Слабость, тошнота, боли в животе,онемение конечностей случались у него после бурных ночей с актрисами, водкой икокаином.

– При моей работе необходимо расслабляться, – сказал онпрофессору при первой их встрече, пару недель назад.

– Пейте меньше, бросьте кокаин и прочие глупости, – повторялМихаил Владимирович.

Но Кудияров его не слушал. Вальяжно раскинувшись в бархатномгостиничном кресле, покуривая сигару, он философствовал.

– Царство античных богов было царством абсолютного,идеального коммунизма. Коммунизм проповедовали Пифагор и Платон, не самыеглупые люди, согласитесь.

– Обязательным условием коммунистического общества Платонсчитал рабовладение, – заметил Михаил Владимирович.

– И правильно считал, – важно кивнул Кудияров, – но развеобязательно объявлять рабам, что они рабы? Пусть верят, будто свободны. Веряткрепко, глубоко, ибо именно эта вера станет гарантией рабского послушания ижелезной дисциплины. Общество должно быть строго структурированным. На вершинепирамиды – элита, ученые, философы. Вершина скрыта плотным, непроницаемымтуманом, и жизнь элиты нижним слоям не видна совершенно. А внизу пирамиды –рабы. Пролетарское быдло. Это правильно и честно. Элита представляет собойзамкнутый круг товарищей, у которых все общее. Не только имение, но дети, жены.Все.

Одна из «общих жен» сидела в соседней комнате, за туалетнымстоликом, подпиливала ногти. Бледная рыжеватая девушка с большим пунцовым ртомнапоминала профессору волнянку античную. Есть такая разновидность бабочек.Самка не имеет крыльев, смысл ее коротенькой жизни заключен в том, чтобыспариваться с крылатыми самцами, которые, сделав дело, летят дальше.

Впрочем, на этот раз барышни-волнянки в номере не оказалось.Кудияров был один. Он лежал на оттоманке, в алом шелковом халате, накрытыйбольшим пуховым платком. На лбу компресс из мокрого вафельного полотенца.

– Сегодня мне действительно скверно, – сказал он, – ты,Петька, уйди.

Заместитель наркома почтительно, старорежимно поклонился,сказал профессору, что ждет его внизу, в автомобиле, и исчез. МихаилВладимирович отправился в ванную, мыть руки. Из крана текла горячая вода.

– Как вам это удается? – спросил он, вернувшись в гостиную.– Во всем городе водопровод давно не работает, а тут у вас – пожалуйста, можномыться сколько душе угодно.

– Понятия не имею. – Кудияров сбросил на пол свой компресс.– послушайте, товарищ профессор, вам не надоело?

– Что именно, товарищ чекист?

– Жить в грязи, возиться со вшивым быдлом.

– Извольте сесть, снять халат и расстегнуть сорочку. Я васпослушаю. Кажется, вы допрыгались. Вы заболели всерьез. – Михаил Владимировичдостал из кармана фонендоскоп, придвинул стул к оттоманке.

– Вы не желаете мне отвечать, профессор, – сказал Кудияров,– вы упорно уходите от прямого разговора. Однако, сами понимаете, все равно ответитьпридется. Не сегодня, так завтра, через неделю, через месяц. Подумайте наконецо дочери. С июня уж начали брать заложников, и вашей Танечке, красавице, женеполковника Данилова, давно место приготовлено в нашем уютном подвале наЛубянке. Так что выбора у вас нет.

– Хватит болтать. Вы мне мешаете. Дышите глубоко. Ритмнехороший, прерывистый, частый. Тахикардия. Теперь не дышите. Спинойповернитесь, пожалуйста. Все вы врете про подвал, товарищ чекист. Врете, потомуи сердечко ваше чечетку пляшет. Вам ведь были даны ясные указания: не угрожатьмне, не пугать, не давить. Сейчас вы эти указания нарушили. Давайте уж лучшебеседовать о Платоне.

Белая жирноватая спина Кудиярова увлажнилась и покрыласьмурашками. Михаил Владимирович опустил фонендоскоп и быстро, украдкой, перекрестился.На самом деле он понятия не имел, кем и какие давались указания товарищуКудиярову, и давались ли вообще.

Когда он ехал сюда из «Гавра», удивительно сытый,разомлевший после щей, согретый мыслью о том, как сегодня вечером он накормитсвою семью настоящей жареной курицей с рисом, в голове у него сам собойсложился определенный план беседы с Кудияровым.

Пора начать наконец торговаться с ними. Прежде всегорассказать о комиссаре Шевцове. Пусть отселят. Потом пожаловаться на Смирнова.Пусть уволят наглого жулика из госпиталя, освободят рабочий кабинет, вернутбиблиотеку. Достанут микроскоп и много всего другого, что уничтожил сумасшедшийкомиссар.

«Вы, товарищи, хотите, чтобы я работал для вас надпрепаратом? Извольте создать достойные условия. Нет, это еще не значит, что ясогласен уйти из лазарета, засесть на туманной вершине вашей платоновскойпирамиды и обслуживать только вас. Это значит всего лишь…»

Он не успел придумать, что бы это могло значить. Стоилопереступить порог гостиничного номера, Михаил Владимирович понял: никакая сила,никакой страх не заставят его жаловаться им, клянчить у них. Довольно того, какусмехнулся Петя в ответ на его вопрос, нельзя ли взять домой курицу с рисом.Этой кривенькой усмешки надолго хватит. Спасибо Пете за нее.

– Гемовикард, три порошка в день, за полчаса до еды. КаплиВотчала перед сном. Настойка пустырника. Спать не меньше восьми часов в сутки.Утром, натощак, принимайте столовую ложку сухой полыни.

– Полынь очень горькая, – заметил Кудияров.

– Ничего, потерпите. Она отлично чистит печень. Можетезаедать медом. Два раза в неделю клизмы с английской солью, полстакана на трилитра теплой кипяченой воды. Никакого алкоголя, тем более кокаина. В носзакапывайте растительное масло, у вас слизистая в язвах. Жирного, пряного исоленого вам категорически нельзя. Строгая молочно-овощная диета. Половыеизлишества тоже исключены. Если вы будете вести прежний образ жизни, вас ждетне только инфаркт миокарда, но и слабоумие. Слабоумным не место в замкнутом кругуинтеллектуальной элиты, на туманной вершине пирамиды. Вы поняли меня, товарищчекист?