— Как же так?!

Анастасия Николаевна направилась к дверям. Остановилась на секунду, сказала классу:

— Урок окончен… наверное. Посидите все тут до звонка. Я пойду в учительскую. Не шумите.

Капитан Крюков начал собирать сведения о погибшей Алине Русановой. Разумеется, поговорил он и с Мишей Барковским. Тот, в частности, рассказал, как умер сам директор Русанов. Это произошло на похоронах Алины. В тот день на кладбище собралась чуть ли не вся школа. Гроб к могиле несли Довженко, Юров, Худяков и сам Барковский — самые высокие из класса. С Шориной случилась истерика, она так кричала, что не могли начать заупокойную службу. А едва Барковский увел Иру в сторону, чтобы не мешала, как Русанов качнулся и упал…

— Ну, тут Людмила Михайловна закричала: «Вызывайте «Скорую»!» — рассказывал Барковский. — Приехали врачи. Оказалось, у него обширный инфаркт.

— А что Ира? — спросил Крюков.

— Что — Ира?

— Старик, я понимаю, что она твоя девушка, — сказал Крюков. — Но ты все-таки попробуй ответить отвлеченно. Почему в «Спарте» Ира Шорина выбрала себе в оппоненты Алину Русанову?

— А что тут такого? Вы думаете, оппонент — это обязательно враг?

— А разве нет?

— Конечно нет. Ты можешь выбрать кого угодно. Вопрос — для чего. Ирка мечтала дружить с Алиной, считала ее… ну, скажем, очень классной. А та ее, честно говоря, недолюбливала.

— Или презирала? — уточнил капитан.

— Не знаю, я Алине в голову не залезал. Наверное, они там в «Спарте» были неразлейвода.

— «Наверное»? — не поверил его неосведомленности капитан.

— Откуда я знаю? У нас многие никому не рассказывают, кто у них оппонент. О том, что у Ирки Алина была, я, например, только от вас услышал.

— Но не удивился?

— Не-а.

— Ну а у тебя кто оппонент?

— А у меня нету. Мне и так не скучно, — заявил Барковский.

Залез в портфель, достал оттуда какую-то пачку расчерченных листов. Это была новая составленная им таблица.

— Я тут инициативу проявил, — сообщил он. — Вот, держите.

И протянул таблицу Крюкову. Тот пролистал и покачал головой:

— Ничего себе! Ну ты крутой! Ты и учителей опросил?

— Всех, кроме Баграмова. Мы же договорились.

Крюков еще раз глянул на полученные сведения, сказал уважительно:

— Да, старик, ты крут. Спасибо. Чем обязан?

— Да не надо ничего, — скромно ответил Барковский. — Мы же партнеры?

И он испытующе посмотрел на Крюкова. Это был важный момент! И тут, к его разочарованию, капитан ясно и четко ответил:

— Нет.

И, видя разочарование собеседника, пояснил:

— Какие мы партнеры? Да, дело у нас общее. Но я начальник, а ты помощник. Согласен?

Барковский уже успел скрыть свое разочарование и надеть маску послушного мальчика.

— Ну да, — улыбнулся он. — Но вы все-таки скажите что-нибудь. О нашем общем деле.

Крюков кивнул и сообщил:

— Я нашел ее дневник.

— Я же говорил! — обрадованно воскликнул Барковский.

— Ну а в качестве награды за доблестный труд — приглашаю вечером в «Пельмешку», — сказал капитан. — По рукам?

— По рукам! — улыбнулся Барковский.

Они пожали друг другу руки и взглянули друг другу в глаза. Они были похожи на соперников перед поединком, которые жмут руки только потому, что таков ритуал. И, кажется, оба это сознавали.

…Слепота, надвигающаяся на Наташу Белодедову, напомнила о себе в тот день в неожиданном месте — в школьном гардеробе. Когда она подала свой номерок уборщице, которая одновременно исполняла и обязанности гардеробщицы, та подслеповато взглянула на него и сказала:

— Какой номер там? Не вижу я, стерто…

Наташа взяла номерок, повернула его к свету… Увы, она тоже ничего не могла разглядеть.

— Ну, чего копаешься, девонька? — поторопила ее деликатная Валентина Леонидовна. — Ослепла, что ль?

На выручку Наташе вовремя пришел Марат — забрал у нее номерок, добавил свой и сказал гардеробщице:

— Двадцать шесть и тридцать один, теть Валь.

А потом, когда они оделись и вышли на школьный двор, попросил, даже, скорее, потребовал:

— Расскажи мне все про свою болезнь.

— Хватит, я наигралась, — мрачно ответила Наташа.

— Пожалуйста! Я должен все знать.

— Чтобы врать поубедительней?

— Нет, чтобы тебе помочь.

— Ты мне не поможешь, — заявила Наташа. — Не обещай, чего не можешь.

— Но почему? — Марат не мог понять причину ее упорного молчания.

И тут Наташу прорвало. Она остановилась, развернулась к нему и произнесла громко и отчетливо:

— Потому что у тебя нет двадцати тысяч евро!

Такой суммы он, конечно, не ожидал.

— Двадцать тысяч евро… — пробормотал Марат.

От неожиданности он остановился, а Наташа пошла дальше. Одна. Он посмотрел ей вслед, и в эту минуту он принял решение. Важное решение. И пошел в другую сторону…

…Крюков сидел на ступеньках школьного крыльца, просматривая полученные от Барковского таблицы. При этом он не забывал следить за выходящими школьниками. И когда мимо него прошел Юров, капитан окликнул его:

— Максим!

Юров остановился.

— Стихи свои дашь почитать?

Вот это было неожиданно! Чего угодно Максим ожидал от участкового, но только не этого!

— Чего-чего?

А Крюков, словно не замечая его растерянности, встал, подошел ближе, предложил:

— Слушай, если у тебя на бумаге нет, давай провожу; по дороге почитаешь.

Однако Юров уже оправился от растерянности. Заявил:

— Нет уж. Мне с вами под ручку ходить как-то… стремно.

— А мама твоя не возражала, — сообщил Крюков. — Все утро вместе ходили. Ну и работка у нее! Я себе чуть ноги до колен не стер.

Если капитан надеялся этими словами завоевать доверие Максима, то ошибся: парень едва сдерживался от злости.

— Что вам от моей матери нужно было? — спросил.

Крюков сменил тон.

— Значит, надо было, — жестко сказал он. — Выдохни, а то лопнешь.

— Ладно, — кивнул Юров. — Что?

— Тебя не было в спортзале, когда Истомина погибла, — напомнил капитан.

— Не было.

— А где был?

Юров не отвечал.