— Ну и какие же? — спросил Суворов, глядя не на меня, а в боковое окно.

— Варя средний ребенок в многодетной семье. Всего детей пятеро. Образ жизни Котляровых отличается от привычного нам светского образа жизни. Глава семейства работает в православном храме охранником, по своей натуре он деспот. Как сказал, так и должно быть! С детства он и его супруга прививали своим детям христианские традиции. У меня создалось впечатление, что в этой многодетной семье к детям относились как группе, в которой каждый член должен дополнять друг друга. Так вот, родители решили, что их семье хватит одной швеи — Ольги, поэтому Варя должна стать поваром. И не важно, что она не любит готовить — полюбит. Кстати, о любви и замужестве… Так уж вышло, что Варя полюбила парня из мусульманской семьи и забеременела от него в восемнадцать лет. Рустам, как только узнал об этом, сразу же сделал ей предложение, но родители Варвары были категорически против их брака. Сергей Николаевич убежден, что его семья должна быть примером для всех соседей и знакомых, а значит, венчание дочери в церкви обязательно! Но это был не Варин случай.

— А как же ребенок? — поинтересовался Кирилл. — Ему что же, расти без отца, если родителям венчаться нельзя?

— Отец семейства решил, что Варе надо родить ребенка и отправиться в монастырь — замаливать свои грехи. А ее ребенка он и его жена собирались воспитывать, как своего собственного.

— Раз Варвара уже достигла совершеннолетия, то судьбу своего ребенка должна была решать сама, точнее, вместе с его отцом. Он, я надеюсь, был совершеннолетним?

— Да, они были ровесниками и вместе учились в кулинарном колледже. Рустам даже хотел сменить веру, чтобы обвенчаться с Варей, но эта идея не нашла поддержки родителей ни с той, ни с другой стороны.

— А как же государственная регистрация брака? — спросил Кирилл, постепенно втянувшись в мое повествование.

— По мнению Вариного отца, без венчания совместная жизнь — это грех.

— Насколько я помню, ребенок не Котляров.

— Да, он Рафиков Тимур Рустамович. У молодых уже были поданы заявления в ЗАГС, но за неделю до регистрации брака Рустам погиб в аварии.

Я стала рассказывать адвокату о том, кто забирал Варю с малышом из роддома и кто зарегистрировал его в ЗАГСе. Суворов начал терять интерес к моему рассказу, но, когда я перешла к тому, что Рафиковы стали постепенно отчуждать Варю от собственного сына, Кирилл снова проявил интерес:

— А что же ее родители? Неужели они так и не простили Варвару?

— Нет, они предпочли вычеркнуть блудную дочь из своей жизни. Как-то Варя встретила свою бывшую одноклассницу, — продолжила я, — и поделилась с ней своими проблемами. Через какое-то время по рекомендации мужа этой однокашницы Варя уехала от Рафиковых на заработки в Тарасов. Каждый месяц она отсылала им деньги на содержание своего сына. Так что обвинить ее в том, что она плохая мать, бросившая своего ребенка на произвол судьбы, нельзя.

— Знаете, Татьяна, если бы Котлярову судил суд присяжных, то, возможно, имело бы смысл рассказать им об этом. Но ей не грозит пожизненный срок, поэтому суда присяжных не будет. Варвара превысила допустимую самооборону, но она раскаивается в содеянном…

— Я думаю, она призналась в убийстве под давлением шантажа, — наконец сказала я самое главное.

— Ни о каком шантаже Котлярова мне не говорила, — заметил госзащитник.

— Это вполне объяснимо — она опасается за жизнь своего сына.

— Погодите, погодите, — замахал руками Суворов, — я ничего не понимаю. Кто ее шантажирует? Откуда вам вообще это известно?

— Вскоре после убийства Кулика в семье Рафиковых появилась гражданка, которая представилась сотрудницей полиции. Она внушила им, что Варя сбежала из СИЗО и в любой момент может появиться у них, чтобы забрать ребенка.

— Бред какой-то!

— Скорее это хорошо спланированная акция устрашения. Думаю, Варе кто-то периодически показывает фото и видео, призванные убедить ее в том, что Тимур находится под неусыпным наблюдением заинтересованного лица. И если Варвара вдруг вздумает отказаться от своих показаний, то мальчика убьют. Котлярова чувствует себя совершенно безвольной перед обстоятельствами, поэтому стоит на своем — Кулика убила она.

— У вас есть хоть какие-то доказательства этого? — сдержанно поинтересовался адвокат.

Я достала смартфон и открыла папку с фотографиями.

— Вот, посмотрите. Эта женщина почти два месяца живет в квартире Рафиковых для того, чтобы «охранять» Тимура от его собственной матери. Мне удалось выяснить, что это судимая ранее за мошенничество Буряк Александра Ивановна.

— Что у вас еще есть?

— Запись телефонных разговоров Буряк с неким Эдиком. Из них следует, что Женя, так она представилась Рафиковым, — уточнила я, — водит за нос Рафиковых, внушая им, что в любой момент может появится Варя, чтобы забрать ребенка. И тогда «мышеловка» захлопнется. Мошенница убедила Вариных «свекра и свекровь», что кроме нее в Дольске куча тарасовских полицейских… Хотите послушать записи?

— А зачем? Они сделаны незаконно, так что я не смогу использовать их в суде. Другие доказательства у вас есть?

— Пока нет, но я над этим работаю.

— Я бы сказал вам, «как будут, так приходите», но времени на их сбор уже нет. Первое слушание по делу Котляровой назначено на понедельник. Сейчас уже нет никакого смысла менять линию защиты, — сказал Суворов, продолжая меня разочаровывать.

Пока из всех тех деловых качеств, что предсказали двенадцатигранники, налицо были только скромность и сдержанность. А где же, простите, талант? В адвокатской профессии без него никуда!

— Кирилл, представьте на секундочку, что Кулика убил кто-то другой, не Варя. Сможете? — Суворов утвердительно кивнул. — Она же стала случайной свидетельницей. Преступник не растерялся и решил воспользоваться этим обстоятельством, чтобы свалить на Котлярову свою вину. Он знал ее самое уязвимое место и сыграл на этом — под страхом расправы над сыном заставил взять вину на себя. Ну что, Кирилл, вы представили себе это?

— Чисто гипотетически…

— Пусть так. Варя признается в убийстве, чистосердечно раскаивается в нем, получает срок, минимальный, не без вашей помощи. Затем она примерно ведет себя на зоне и через пару лет выходит на свободу условно-досрочно, а то и вовсе попадает под амнистию. Кирилл, вы ведь на такой расклад рассчитываете? — спросила я, на что госзащитник снова утвердительно кивнул. — А вот и напрасно! Не выйдет Варя на свободу, а если и выйдет, то в первый же день попадет в какое-нибудь ДТП. Но скорее всего с ней на зоне произойдет несчастный случай.

— С чего вы это взяли?

— Давайте вернемся к началу нашей гипотезы…

— Вашей гипотезы, — поправил меня Суворов.

— Ладно, моей так моей, — не возражала я. — Итак, совершено убийство, преступник путем шантажа заставил свидетельницу взять вину на себя, суд признал ее виновной. Что, по-вашему, будет делать дальше настоящий преступник?