И показал глазами на шпиона. Потертый, ничуть не удивившись,вышел на середину улицы и заорал что есть мочи, глядя мимо всадника:

– Эй, лаур, ты кого имел в виду, столь гнусноухмыляясь?

Шпион, прижав руку к груди, стал было вежливо уверять, чтоон вообще не ухмылялся, тем более гнусно, но потертый с большой сноровкойсдернул его за ногу с лошади, подскочили остальные, и мгновенно завязаласьсвалка со звоном клинков и невнятными выкриками. Ухмыльнувшись, Сварог взялМару под руку и повел к дому по дорожке из красного кирпича. Навстречу уженесся лакей:

– Просят пожаловать, ваша милость…

Графиня встретила их, стоя у подножия ведущей в особняклестницы – что согласно здешнему этикету означало весьма радушный прием. Сварогудивленно приподнял брови. Он почему-то решил, что резидентом Гаудина окажетсясуровая старуха, этакая Екатерина Медичи на излете века, искушенная в интригахи ядах, с кинжалом в рукаве и суровым взором.

Перед ним стояла светловолосая и сероглазая особа вкоротеньком розовом платье, прехорошенькая, но легкомысленная и ветреная навид, как десяток синих мушкетеров. Быть может, бабушка-интриганка попроступрихворнула?

– Барон Готар к вашим услугам, ваша светлость, –сказал Сварог, кланяясь. – Могу ли я узнать…

Большие серые глаза, которые пуританин назвал бы бесстыжими,а поэт – игривыми, моментально изучили его с головы до ног.

– Другой графини нет, – сказала особа. – Выведь это хотели узнать? Я – Маргилена, графиня Дино, самый лучший и самыйверный конфидент милорда Гаудина.

Сварог невольно покосился на торчавшего тут же лакея.

– Что я с тобой сделаю в случае чего? – безмятежноспросила графиня.

– Под землей отыщете и мужское достояние в мясорубкузасунете, ваша светлость, – серьезно ответил лакей.

– Именно… – графиня подняла тонкий указательныйпалец, украшенный огромным брильянтом. – Не беспокойтесь, барон, люди уменя надежные. Прошу в дом.

Она пошла впереди, как и полагалось радушной хозяйке. Первыеразведданные, добытые Сварогом в Ронеро, заключались в открытии того факта, чтоножки у графини были великолепные. Что до мини-платьев, виной всему была Яна,появившаяся как-то на экране телевизора в крайне короткой юбке. Женскаяполовина земной аристократии, чуткая к малейшим веяниям моды, мгновенно сделалавыводы и подхватила почин, благо не имелось на сей счет никаких запретов нирелигиозного плана, ни бытового. Уже через месяц дело приняло официальныйоборот – высочайшими указами земных королей длина платьев и юбок была должнымобразом регламентирована: крестьянки повинны носить платья до пола, женщинысеми Высоких Сословий – до колен. Для дам-дворянок установили лишь верхнююграницу приличий, а в остальном они были вольны. Впервые услышав об этойистории, Сварог развеселился было, но вскоре пришел к выводу, что новый обычайничуть не умнее и не глупее всех прочих традиций, сопровождавших дворянство вего путаной и бурной истории.

По крайней мере, он приятнее, чем, например, золотые блохоловкифранцузских придворных дам…

Графиня провела их в золотисто-сиреневую гостиную, усадилаза стол.

Лакей принес поднос с пузатой черной бутылкой «Кабаньейкрови» и радужными бокалами тончайшего гаарского стекла знаменитой марки«Золотой мыльный пузырь». Пить из них было даже жутковато – казалось, бокалвот-вот разлетится в пыль под тяжестью налитого вина. Сварог покосился в угол,на огромный выключенный телевизор, посмеявшись про себя.

В последние годы канцлер, по словам Гаудина, разработалнекую программу, имевшую целью немного сблизить дворянство земное и небесное.

Благородные обитатели Талара совершенно бесплатно получилителевизоры. У королей они работали восемь часов в сутки, у герцогов – семь. Итак далее.

Экраны появились в сословных и гильдейских Собраниях и наплощадях столиц.

Канцлеру это ровным счетом ничего не стоило, а дворянствеухватилось за невиданную привилегию когтями и зубами, интригуя и борясь заправо смотреть телевизор лишние полчаса с тем же пылом и жаром, с какимсражалось за королевскую милость, поместья и чины. Высочайше пожалованнойпривилегией можно объявить, строго говоря, что угодно. Главное – провозгласить,что это привилегия, да оформить все должным образом.

Программы, правда, были убогими, но и наверху, в летающихзамках, они не умнее и не содержательнее, столь же пустые, нескончаемыесентиментальные сериалы, боевики да песенки. Сплошь и рядом на землю идет то жесамое, что и для хозяев летающих маноров. А наверху, в свою очередь,зачитываются земными пустенькими романчиками, вовсю их экранизируя.

Графиня изящно закинула ногу на ногу, вынула из золотойшкатулки длинную сигарету, каких здесь не делали, – демонстрировала самыйчто ни на есть великосветский стиль. Сварог галантно поднес ей огонь на кончикепальца.

– Ого… – она прикурила, не особенно иудивившись. – Значит, вы не просто пограничный барон… Что ж, следовалоожидать. Постойте-ка… – вдруг уставилась она на Сварога с восторженнымужасом. – Но ведь это означает… Серый Ферзь?!

– Иногда я подозреваю, что так все и обстоит, –сказал Сварог дипломатично. – Если только Таверо не был шутником.

– Ну что вы… – Она кивнула в сторону Мары. –Быть может, мы отправим детку посмотреть драгоценности или платья, а самизаймемся делами?

Детка глянула на нее искоса, потом уставилась на украшавшиестены шпаги и стилеты определенно не без намека.

– Видите ли… это, в общем, никакая не детка, –сказал Сварог. – Это моя полноправная помощница.

– Ах, вот оно что, – графиня с интересом обозрелаМару. – Понятно, а я-то ломала голову, зачем она с вами… Милорд Гаудин мненемного рассказывал, но я, признаться, не думала, что они такие обыкновенные имилые… Опять?! – она гневно оглянулась на дверь.

Вошел богато одетый и крайне унылый субъект лет сорока,затоптался у входа:

– Душа моя, осмелюсь напомнить, сегодня двадцатьпервое… Маргилена…

Графиня смерила его ледяным взглядом:

– Если вы, золотко, еще раз осмелитесь ввалиться, когдая принимаю гостей, ваше скромное украшение окончательно зарастет паутиной…Брысь!

Унылый субъект покорно вывалился спиной вперед, распахнувзадом створку двери.

– Это, если так можно выразиться, супруг, –безмятежно пояснила графиня. – Понятно, я не чудовище, когда-то следует,отринув любовников, исполнить супружеский долг, дело святое… Эта беспросветноскучная и наводящая тоску процедура свершается два раза в месяц, двадцатьпервого и сорок шестого, и в означенные дни, с раннего утра, сей обуянныйпохотью сластолюбец не дает мне прохода, стеная и оглаживая. Великие небеса, вдоме не протолкнуться от смазливых служанок – нет, подавай ему меня.Извращенец. Вообразите, он иногда усаживается в саду, под окнами моей спальни,и хнычет; словно фамильное привидение Верготов. Многих это только развлекает,но попадаются тонкие натуры, их эти всхлипы нервируют… Вам такой концертпонравился бы?