– Спорим, я знаю, о чем вы хотите меня спросить? –попыталась усмехнуться, едва справляясь с трясущимися губами. – Сколько яберу за сеанс, правда? Не стоит даже и спрашивать: вам не по карману. Если ужмы с Грицком не сошлись в цене, то вам тут тем более делать нечего.

– Успокойтесь, – пожал он плечами. – У меня и вмыслях не было… Я просто подумал, что вы совсем не похожи на профессиональнуюпроститутку, вот и все.

Что это за выражение у него в глазах? Уж не жалость ли?Скажите, пожалуйста! Жалость, в самом деле… А подите вы все со своей жалостью!

– Не похожа? – с провизгом усмехнулась Алёна. – Выих что, много видели, проституток? Очень даже похожа, не сомневайтесь. Я вАммане этим самым и зарабатывала. Замечательное местечко Амман для русскихгурий!

Ей попала вожжа под хвост, и остановиться в своей ненавистик себе было уже невозможно.

– Кстати, насчет того, на кого я похожа или не похожа… –Алёна близко шагнула к Юрию и, не отдавая отчета, что делает, приняласьраспутывать свое импровизированное сари. – А на профессионального убийцу якак – похожа?

Он передернул плечами:

– Алёна, вы соображаете, что говорите? Я понимаю,перенервничали из-за этого поганого хохла, но нельзя же так…

– Ничего вы не понимаете! – крикнула она, почти сблаженством уступая накатывающейся истерике. И то слишком долго держалась,просто удивительно, что не сорвалась раньше. А теперь – плевать, плевать навсе! – Я убила двоих. Одну женщину в Нижнем Новгороде, но это нечаянно,это просто так получилось, меня даже судить не стали, ну а в Аммане меня точнополиция разыскивает. Я так же шарахнула Алима об стенку, как вы сегодня Грицкашарахнули, но Грицко живой, а Алиму не повезло. Сволочи! Сволочи, все высволочи… – Она замотала головой. – Могла бы – еще двадцать раз убила быего, тварь поганую! Ну как? Теперь верите?

Она отбросила покрывало и пошла, пошла по кругу в первыхдвижениях арракс аш-шаркий, напевая мелодию, поводя бедрами и высоко вздымаяруки, чтобы груди приподнялись, колыхнулись волнующе…

Юрий, упрямо наклонив голову, бледный, прошел как бы сквозьнее, рванул дверь, забыв, что она заперта на ключ.

Алёна потерянно замерла посреди каюты, опустила руки…

Ее вдруг как-то отпустило . Только дрожь осталась, а туман,поселившийся в голове, выдуло мгновенно. Смотрела молча, беспомощно в спинучеловека, стоявшего около двери…

Он оглянулся, пожал плечами, потом медленно подошел к Алёнеи, подняв с полу покрывало, набросил ей плечи:

– Ладно, хватит. Прикройся.

Ее бил такой озноб, что зуб на зуб не попадал.

Юрий подвел ее к койке, Алёна послушно легла, свернуласькалачиком.

– Х-хол-лод-д-дно…

Юрий покачал головой, заглянул в рундук под койкой, досталодеяло, потом другое, третье. Сел рядом.

– Эй, может, врача позвать? У тебя, часом, не малярия?

– Н-нет. Н-нерв-вы…

– А, так ты ко всему прочему еще и профессиональный псих?

Алёна испуганно глянула на него, но увидела улыбку – изакрыла глаза, чтобы спрятать внезапные слезы. Высунула из-под груды одеялруку, вцепилась в его пальцы – они были просто раскаленные по сравнению с ееледяными!

– Не уходи. Пожалуйста, не уходи…

– Ладно.

Фаина Павловна вошла в операционную, как всегда, с такимвидом, словно ей предстояло свершить бог знает какие великие дела: шагстремительный, руки в перчатках на отлете, из-под колпачка ни волосиночки невыбивается, брови сосредоточенно сведены, невидимые сейчас под марлевойповязкой тонкие губы – Алёна это наверняка знала – стиснуты в ниточку. Полнаябоевая готовность к превращению блудницы в голубицу!

Маленькая женщина, лежащая на кресле, смотрела на Фаину, каккролик – на удава, вползающего в его клетку. Алёна чуть не фыркнула, однакосдержалась, потому что Фаина ей этого никогда не простила бы. Боже упаси, зналив центре, если до Малютиной долетят хоть какие-то смешки или пересуды на еесчет или хотя бы на счет ее пациенток. Фаина Павловна всерьез считала, что воснове благосостояния центра лежит именно ее святая деятельность по втираниюочков мужикам, а всякие там подтяжки стареющих прелестей или отсосы жира столстых животов – это от лукавого. Ничего не скажешь: возвращение девственности– удовольствие дорогое. Когда у Фаины появлялась новая пациентка, всемостальным сотрудницам можно было рассчитывать хоть на небольшие, но все жепремиальные.

Но эта женщинка, сложением больше похожая на пожилуюдевочку, вряд ли принадлежит к денежным слоям общества… Хотя как знать, еслизаявилась сюда и записалась на операцию! Впрочем, Фаина, помнится, что-то такоеговорила, будто за нее платит жених, кавказец, которому до смерти приспичиложениться на девственнице. То есть именно на этой конкретной девственнице.

– Приступим? – бодро вопросила Фаина, устремляяпронзительный взгляд в глаза будущей девушки, и та от страха просто-такизаелозила голым худеньким задом по клеенке.

– Больно будет? – спросила жалобно – наверное, уже впятый раз, и Алёна устало вздохнула, потому что малость притомилась отвечать наэтот вопрос. Ответа пациентка словно бы и не слышала: кивала, а через несколькоминут снова спрашивала обморочным шепотом: «Больно будет?..»

– Ну, Надюша, мы же сто раз про это говорили! –рассеянно ответила Фаина, пристальным взором глядя на тощий живот и до блескавыбритый лобок пациентки. – Аборт с укольчиком когда-нибудь делала? Повремени примерно то же самое, по нашим усилиям – раз в десять сложнее, по твоимощущениям – тихий сладкий сон, за которым последует исполнение всех желаний…

И она заговорщически глянула в глаза пациентки, словно зналаоб этих мечтаниях что-то особенное.

Алёна увидела, что бледные худые щеки Надежды зарозовели,глаза заблестели, внезапно наполнившись счастливыми слезами, и все ее такоеобыкновенное и даже, прямо скажем, некрасивое личико преобразилось, внезапнопохорошев. Алёна несколько раз растерянно моргнула, изумленная этим волшебнымпревращением лягушки в царевну, однако злые чары уже снова сомкнулись над лицомНади, натянув на него прежнюю неказистую маску.

Батюшки! Да она, похоже, по уши втрескалась в этого своегокавказца и натурально на все готова, только бы им завладеть!

– Начинаем, – сказала Фаина Павловна, и Алёна взяласьза флакон с дезраствором, чтобы смазать, так сказать, операционное поле, каквдруг в глазах врача мелькнуло озабоченное выражение, и она наклонилась надживотом пациентки: – А это что такое?