Справа был лифт, но далеко, метрах в тридцати, не добежать –пуля догонит. Фандорин дернулся влево, где находилась лестница. Тоже далеко!Однако в двух шагах от двери номера 1531 стояли двое носатых брюнетов, синтересом глядя на человека, который выскочил из номера, словно чертик изтабакерки.

– Sorry, – пробормотал магистр и проскользнул между ними,задев твердое, будто деревянное плечо одного из восточных людей, плотносбитого, с залихватски подкрученными усами.

Тот зычно крикнул вслед с характерным кавказским акцентом:

– Э! Нэ понял!

Николас и не подумал оборачиваться – несся по узкомукоридору со всех ног.

– Ви что тут, с ума пасхадыли?! – еще сердитей крикнул тотже голос, а другой, звонкий и веселый – голос Очкарика – ответил:

– Мильпардон, генацвале. Мы с корешом за пивом. Эй, Коляныч,не гони, успеем!

– Сначала извинысь, потом бэги! – потребовал второйкавказский голос, пожиже первого.

Дальше Фандорин не слышал, потому что уже нырнул вспасительный проем и сломя голову, через три ступеньки, заскакал по лестнице.

Боже, благослови грузинов и их вспыльчивый нрав!

Сам не заметил, как слетел по лестнице с пятнадцатого этажа.Способность к рефлексии все еще не вернулась, а то у Николаса, верно,подкосились бы ноги.

Это был никакой не сумасшедший! Это был убийца! И судя поповадкам, по страшной чмокающей трубке – убийца профессиональный, каких Николасраньше видел только в кино! Очкарику нужен был вовсе не кейс! Он хотел убитьНиколаса – и чуть было не убил. Дважды Фандорин спасся истинным чудом: сначалаблагодаря контейнеру с мусором, потом благодаря двум задиристым грузинам. Двекошачьи жизни долой.

В вестибюле дежурил милиционер, строго покосившийся навстрепанного постояльца.

Николас заколебался – позвать на помощь или лучше уноситьноги подобру-поздорову?

Слава богу, рефлексия уже вернулась и вступила в свои права.Какая там помощь? – сказала она. Этот улыбчивый душегуб запросто проник вархивный городок, который охраняют часовые с автоматами, и так же просто вышелоттуда. С той же легкостью он проник в гостиницу, через придирчивого швейцара, черезэтого самого милиционера. А ведь одет подозрительно: ковбойка, кеды. Нет-нет,бежать, спасаться!

Но куда?

Выскочив на улицу, Николас ошарашенно обозрел поток машин,медленно ползущих по Тверской. Даже такси не возьмешь – платить нечем. Ниденег, ни документов.

В британское посольство – вот куда. Там царят разумность ипорядок, там помогут.

– Извините, вы не знаете, где посольство Соединенногокоролевства? спросил Николас у топтавшейся неподалеку девушки – миниатюрной,черноволосой, со строго насупленным лбом. Та озадаченно посмотрела снизу вверх,пожала плечами. То ли не знала, то ли он как-то не так спросил.

Задерживаться было нельзя. Фандорин добежал до подземногоперехода и стал протискиваться через густую толпу, лихорадочно соображая, какже отыскать посольство.

Видимо, ясность мысли все-таки еще не вполне вернулась кродившемуся в рубашке магистру – ведь в кармане пиджака лежал превосходный«Бедекер». Николас на ходу полистал яркую книжечку. Вот оно, посольство:Софийская набережная. Где это? Квадрат D-7 на схеме центральной части города.Напротив Кремля, на другой стороне реки Москвы. Так это же рукой податькаких-нибудь – четверть часа ходьбы!

Обрадованный такой удачей, Фандорин зашагал по переходу всторону реки – быстро, но уже не бегом, чтобы не привлекать к себе излишнеговнимания.

Жаль, что приходилось вот так, мимоходом пересекать Краснуюплощадь. Увы, не до исторических реминисценций. А сколько раз Николаспредставлял себе, как с трепетом ступит на священный плац, с которогоначинается отсчет бескрайних просторов России! И еще намеревался непременнонаведаться в мавзолей, пока мумию погубителя великой державы не закопали вземлю.

Хоть и торопился, хоть и не до того было, но на мавзолейвсе-таки обернулся – и раз, и два. Никогда не думал, что этот зиккурат такпохож на сложенные кубики из детского конструктора.

Что это мелькнуло сзади в толпе? Клетчатое, желто-зеленое?

А-а-а, – захлебнулся магистр невыплеснувшимся криком.Следом, шагах в двадцати, споро вышагивал Очкарик. Увидел, что Фандоринобернулся, и радостно помахал рукой, просиял улыбкой: мол, все в порядке, я тут.

Николас резко остановился, присел на корточки и повернулрычажки – на правой платформе, на левой. Стал еще на несколько сантиметров вышеиз-за высунувшихся роликов и, набирая скорость, помчался по брусчатке вперед, кПокровскому храму. Сзади раздался свисток, потом другой, но это было пустое.

Москворецкий мост он пролетел на одном дыхании – вполневозможно, поставив при этом рекорд скорости по бегу на роликовых коньках. Такразогнался, что, выворачивая вправо на набережную, зацепился ботинком за шов наасфальте и растянулся во весь рост.

Здорово расшиб колено, порвал и без того обезображенныебрюки, а досаднее всего то, что от правой подошвы отлетели два колесика, икатить дальше стало невозможно.

Николас испуганно оглянулся. Желто-зеленой ковбойки на мостуне было. Кажется, оторвался.

Припадая на ушибленную ногу, двинулся к спасительномуубежищу, посольству Соединенного королевства Великобритании и СевернойИрландии.

* * *

Советник по безопасности Лоуренс Пампкин, грузный мужчина сбрыластым, как у мастифа, лицом и ярко-голубыми глазами, окинул медленнымвзглядом потрепанного посетителя, пожевал губами и бесстрастно спросил:

– Что с вашей одеждой, мистер Фандорин, то есть, сэрНиколас? И почему у вас зеленые полосы на щеках?

– Понимаете, я… сначала свалился в мусорный бак, а потомупал с роликов, – ответил Николас и покраснел – так по-идиотски это прозвучало.Просто какой-то Макс Линдер.

Но советник не выразил ни малейшего удивления. Наоборот,вышел из-за письменного стола, крепко пожал Николасу руку и предложил сесть вдопотопное кресло, должно быть, помнившее еще лорда Бивербрука. Сам селнапротив, закурил русскую папиросу и, раздув вялый огонек, велел:

– Рассказывайте.

Слушал внимательно, ни разу не перебил и даже почти нешевелился, только время от времени стряхивал пепел.