То есть, разумеется, у всего, что происходит, еслипокопаться, обнаружится свое объяснение. Например, такое. На Николаса напалисторик, имеющий пропуск в архив и потихоньку свихнувшийся среди этого депрессивногоантуража. Возможно, у бедняги патологическая ненависть к двухметровым блондинамв синих блейзерах. Именно такой двадцать лет назад надругался над ним впионерском лагере и нанес ребенку глубинную психическую травму. В обычной жизнион более или менее нормальный, а как увидит синий блейзер – впадает в агрессию.Сила у этого тщедушного очкарика поистине нечеловеческая, явно аффектногопроисхождения. Как легко он перекинул через себя двухсотфунтового дылду!

Или, что еще вероятней, объект его обсесии – кейсысветло-шоколадного цвета. Ведь именно с кейса все и началось. Такойспецифический патологический фетишизм.

Господи, кейс!

Николас вскинулся, застонал, стал вылезать из глубокогоузкого бака. Может быть, еще не поздно?

Милиция, здесь у входа дежурит милиция. Скорей!

Три часа спустя желто-синий милицейский «уазик» доставилгусто намазанного зеленкой магистра к гостинице.

Дело было дрянь. Психа в клетчатой рубашке на территорииархивного городка отыскать не удалось. То ли пролез в подземные хранилища игде-то там, в нехоженых лабиринтах, спрятался – и тогда есть надежда, что раноили поздно вылезет наружу либо же попадется кому-то из сотрудников на глаза. Толи сумел каким-то чудом проскользнуть незамеченным мимо постовых милиционеровна одной из шести проходных, и тогда пиши пропало.

Подавленная жертва статистики ехала в зеркальном лифте насвой пятнадцатый этаж и, чтобы восстановить позитивный взгляд на жизнь,пыталась сочинить оптимистичный лимерик. Но выходило что-то мрачное, и опять,как в архиве, с членовредительской тематикой.

В конце концов, можно ведь взглянуть на случившееся ипо-другому, убеждал себя Фандорин. Произошло истинное Божье чудо – впорунадевать рубище, вериги и идти простоволосым по святой Руси. По всему он долженбыл расколотить себе голову о кирпичи, размозжить грудную клетку о бетонныйблок или повиснуть, пронзенный одним из торчащих арматурных прутьев, а вместоэтого отделался несколькими царапинами. Наследственная удачливость – конечно,бред, но нельзя не признать, что упал он с крыши исключительно, простофеноменально удачно. Стало быть, аквариум уцелел, жизнь продолжается, а еслижизнь продолжается, то значит, ее можно наладить и упорядочить.

Первым делом произвести минимизацию понесенного ущерба.Позвонить в «Барклайз», чтобы заблокировали похищенные кредитные карточки. Ипусть переведут по «Вестерн юнион» некоторую сумму наличными – не оставаться жебез денег. Связаться с консульством, понадобится временное удостоверение вместопаспорта. Сообщить в «Бритиш Эрвейз» о пропаже билета – пусть восстановят. Всё?

Нет, не всё. Есть пропажа, которую не восстановишь:завещание Корнелиуса. Словно заклятье нависло над этим листком старинной бумагисобственно, уже и не листком, а сколькими-то килобайтами информации в памятикомпьютера. Самое обидное было то, что Николас даже не успел прочесть посланиекапитана фон Дорна. Только:

«Память сия для сынка Микиты егда». О чем память? Когда«егда»? И почему там, чуть ниже поминаются какой-то «алтын» и «рогожа»?

Неужели он теперь никогда этого не узнает? Что за фатальнаянелепость! Может, сумасшедший очкарик наиграется своей добычей, да и выброситее? Описание кейса и всего содержимого у милиции имеется. Отчаиваться рано.

Он шел по длинному, устланному ковровой дорожкой коридору ксвоему номеру 1531. Открыл дверь, остановился в тесной прихожей перед зеркалом.Ну и вид: блейзер перепачкан известкой и тополиным соком, рукав надорван, двухпуговиц не хватает. Узел галстука съехал на сторону, рубашка вся в пятнах. Алицо! Мало того, что на щеках две намазанные зеленкой царапины, так подбородокчерный и в волосах застрял кусочек яичной скорлупы. Какая гадость! Умыться,немедленно умыться. А потом – под душ.

Николас щелкнул выключателем, распахнул дверь ванной. Изамер.

На унитазе, закинув ногу на ногу, сидел давешний очкарик иприветливо улыбался остолбеневшему магистру.

* * *

Первое чувство, которое испытал Фандорин – не изумление, аабсурдная радость от того, что похититель кейса нашелся. Абсурдная – потому чточему же тут радоваться, если от потрясения и сотрясения у человека поехалимозги (отличное идиоматическое выражение из фольклорного блокнота) и его повелов глюки (оттуда же).

– Где кейс? – спросил Николас у глюка. Видение улыбнулось:

– Я думал, ты баскетболист, а ты баскетбольный мяч. Как тыловко в корзинку-то, а?

Галлюцинация восхищенно покачала чубатой головой, поправилаправой рукой очки на переносице, чуть приподняла левую, и Николас увиделчерную, матово поблескивающую трубку с еще более черной дыркой посередине.

– Пожил уже, хватит, – с ласковой укоризной сказал очкарик.– Дай другим пожить.

Дырка приподнялась еще на сантиметр, так что теперь смотрелаФандорину прямо в лицо, палец на спусковом крючке двинулся – и Николасинстинктивно, не рассуждая, дернул головой в сторону. Трубка чмокнула, щекуобдало горячим, а в стену сзади ударило чем-то хлестким, и посыпалась крошка.

В свое время Николас был нападающим университетскойбаскетбольной команды – не из-за того, что умел с середины площадки закинутьмяч прямо в корзинку и не из-за роста (были в команде парни и подлиннее), аиз-за превосходной реакции и умения ориентироваться в игре. Во время матча сбудущим магистром происходила чудесная перемена – у него начисто отключаласьрефлексия. Фандорин переставал думать головой, отдавая управление своимидействиями рукам и ногам, которые отлично справлялись с задачей безо всякого участияинтеллекта. Очевидно, из-за этого-то периодического катапультирования рефлексииему и не суждено было стать великим ученым. Может, лучше было податься впрофессиональные спортсмены?

Такого рода сомнения (уж они-то точно относились к категориирефлексии) одолевали Николаса довольно часто. Но сейчас катапультированиеспасло ему жизнь.

Уже не вникая в тонкости – действительно ли очкарик палил внего из пистолета или это все-таки была галлюцинация – Фандорин метнулсяобратно в прихожую и нырнул за выступ. Вовремя: зеркало треснуло, разбегаясьчерными лучами от маленькой круглой дыры. Еще один рывок, и Николас вылетел вкоридор.