Как странно идет Сатипи: шатается из стороны в сторону,спотыкается, словно слепая…

Когда Сатипи увидела Ренисенб, она замерла на месте, прижавруку к груди. Ренисенб подошла к ней и была поражена, увидев ее лицо.

— Что случилось, Сатипи? Тебе плохо?

— Нет, нет.

Голос у Сатипи был хриплым, глаза бегали.

— Ты что, заболела? Или испугалась? Что произошло?

— Что могло произойти? Ничего не произошло.

— Где ты была?

— Я ходила наверх, искала Яхмоса. Его там нет. Там никогонет.

Ренисенб смотрела на нее во все глаза. Перед ней была другаяСатипи, словно она разом лишилась твердости характера и решительности.

— Пойдем, Ренисенб. Пойдем домой. Рука ее чуть приметнодрожала, когда она схватила Ренисенб за плечо, принуждая повернуть назад, и этоприкосновение вызвало у Ренисенб внезапный протест.

— Нет, я поднимусь наверх.

— Говорю тебе, там никого нет.

— Я хочу посидеть и посмотреть на реку.

— Но уже поздно. Солнце почти село.

Пальцы Сатипи впились ей в плечо. Ренисенб попыталасьвырваться.

— Пусти меня, Сатипи.

— Нет. Пойдем вместе назад.

Но Ренисенб уже удалось вырваться, и она бросилась вверх потропинке.

Там что-то есть, инстинктивно чувствовала она, что-то есть…Она ускорила шаги…

И тут она увидела — в тени от скалы что-то лежит… Онаподбежала.

И ничуть не удивилась тому, что увидела. Словно именно этоожидала увидеть.

Нофрет лежала навзничь в неестественной позе. Ее открытыеглаза были безжизненны.

Наклонившись, Ренисенб дотронулась до холодной, ужезастывшей щеки. Потом выпрямилась, не отводя взгляда от Нофрет. Она не слышала,как сзади подошла Сатипи.

— Наверное, она упала, — сказала Сатипи. — Шла по тропинкенаверх и сорвалась…

Да, подумала Ренисенб, возможно, именно так и случилось.Нофрет сорвалась со скалы и, пока падала, несколько раз ударилась обизвестняковые глыбы.

— Возможно, увидела змею, — говорила Сатипи, — и испугалась.На тропинке часто можно встретить спящих на солнце змей.

Змеи. Да, змеи. Себек и змея. Змея, голова у нее разбита,она лежит на солнце. И Себек с горящими от ярости глазами…

Себек… Нофрет…

— Что случилось? — раздался голос Хори. Ренисенб соблегчением вздохнула. К ним подошли Хори и Яхмос. Сатипи принялась с жаромобъяснять, что Нофрет, по-видимому, сорвалась со скалы.

— Она, наверное, поднималась, чтобы разыскать нас, но мы сХори ходили проверять оросительные каналы. Нас не было здесь около часа. Акогда шли обратно, увидели, что вы стоите здесь, — сказал Яхмос.

— А где Себек? — спросила Ренисенб и сама удивилась тому,как хрипло звучит ее голос.

Она скорей почувствовала, чем увидела, как, услышав еевопрос, резко повернул голову Хори. Яхмос же, видно, не очень удивился, потомучто ответил:

— Себек? Во второй половине дня я его не видел. Во всякомслучае, с тех пор, как он, рассердившись, убежал из дому.

Но Хори продолжал смотреть на Ренисенб. Она подняла голову ивстретилась с ним взглядом. И когда увидела, что он отвел глаза и задумчивосмотрит на тело Нофрет, поняла, что знает, о чем он думает.

— Себек? — переспросил он.

— О нет, — услышала Ренисенб собственный ответ. — Нет… Нет…

— Она сорвалась с тропинки, — настойчиво повторила Сатипи. —Как раз над нами тропинка становится узкой, и поэтому особенно опасно…

«Опасно? О чем это говорил Хори? Ах да, он рассказывал ей,как еще ребенком Себек напал на Яхмоса и как ее покойная мать, растащив их,сказала: „Нельзя этого делать, Себек. Это опасно…“

Себек любит убивать. «А уж то, что надумаю, сделаю судовольствием…»

Себек убил змею… Себек встретился с Нофрет на узкойтропинке…

И опять она услышала собственный шепот:

— Мы не знаем… Мы не знаем…

А потом с огромным облегчением, будто с души у нее спалатяжесть, услышала, как Хори твердо и с уверенностью подтвердил предположениеСатипи:

— Да, наверное, она сорвалась со скалы… Взгляд его сновавстретился со взглядом Ренисенб. «Мы оба знаем… — подумала она. — И всегдабудем знать…»

— Да, она сорвалась со скалы, — услышала Ренисенбсобственный дрожащий голос.

И эхом отозвался Яхмос, словно ставя заключительную точку:

— Скорей всего, она и вправду сорвалась со скалы.

1

Имхотеп сидел перед Изой.

— Они все рассказывают одно и то же, — хмуро пожаловался он.

— Что ж, по крайней мере, хоть это удачно.

— Удачно? Что значит «удачно»? Странные у тебя выражения!

Иза издала короткий смешок.

— Я знаю, что говорю, сын мой.

— Правда ли то, что они рассказывают, — вот что я долженрешить, — с важным видом заявил Имхотеп.

— Ты не богиня Маат[21]. И не умеешь, как Анубис[22],взвешивать сердца на весах правды.

— Несчастный ли это случай? — допытывался Имхотеп. — Я неимею права забывать, что мое письмо с угрозой выгнать их всех из дому могловозбудить у них низменные чувства.

— Да, конечно, — согласилась Иза. — Чувства у них явно былинизменные. Они так кричали, что я, не выходя из своей комнаты, могла слышатькаждое слово. Между прочим, ты на самом деле был намерен так поступить?

Имхотеп смущенно заерзал в кресле.

— Я пребывал в гневе, когда писал, я имел основаниясердиться. Моих сыновей следовало проучить.

— Другими словами, — сказала Иза, — ты просто решил ихпопугать. Так?