Не желая топтать ногами шелковое покрывало, она подняла платье, оперлась коленом о край кровати и потянулась за щеткой.

В этот момент в комнату вошел Айво…

О своих намерениях он никогда не узнает, потому что в тот момент, когда он увидел ее там, в облаке медных кудрей с обнаженными гладкими бедрами, он уже не сопротивлялся. Дело было сделано.

Он чувствовал облегчение. Он хотел бессмысленного забвения секса – вот и все.

Она не слышала, как он вошел. Она увидела его отражение в зеркале на противоположной стене и, потеряв равновесие, упала на постель.

Пытаясь одернуть юбку, она перевернулась на спину и, приподнявшись на локтях, посмотрела туда, где стоял он. Неожиданно ее охватила смесь шока и возбуждения. Она чувствовала напряжение в его мощном теле; чувство опасности, которое она всегда испытывала в его присутствии, уже не было приглушенным.

Когда их глаза встретились, на мгновение в комнате воцарилась тишина. А потом он двинулся к ней – решительный, словно древнеримский воин.

– Я хочу тебя видеть.

Прикосновения его прохладных длинных пальцев к ее разгоряченной коже были подобны удару молнии. Каждый мускул в ее теле напрягся.

Его ладонь легла на середину ее груди и мягко опрокинула ее на постель.

Флоре казалось, что все происходит словно в замедленной съемке. Замедлилось все, даже удары ее сердца. Все ее чувства обострились. Она чувствовала тепло между ног и приподнявшиеся на руках тонкие пушистые волоски.

Ей казалось, что она отрезана от всего, кроме мужчины, который высвободил в ней эти древние чувства.

Она крепко зажмурилась, но это ощущение никуда не исчезло.

– Я не чувствую себя собой, – прошептала она.

Он поцеловал ее тонкие, как бумага, веки с голубыми прожилками.

– Я не думал, что это случится, – хрипло сказал он.

«Если ты не хочешь, чтобы что‑то случилось, зачем ты вошел в комнату, Айво? Нет, именно этого ты и хотел. С того самого момента, когда впервые увидел ее».

– Я хочу тебя.

От этих слов по ее телу пробежала дрожь.

Когда Каллум сказал, что может подождать с этим, он объяснил это тем, что уважает ее. Она не возражала. Наоборот, она даже испытала облегчение. И конечно, она не чувствовала себя так, будто умрет, если не отдаст себя Каллуму. Не было ни тоски, ни желания отдаться голоду, чтобы облегчить глубокую боль, ноющее внутри одиночество, о существовании которого она до сих пор даже не подозревала.

Должна ли она сказать ему? Должна ли признаться в своей постыдной неопытности? Возможность, что он может отвергнуть ее, перевесила чашу весов. Она не могла рисковать. Она слишком нуждалась в том, чтобы это случилось.

– Я тоже хочу тебя, – прошептала она, обхватив руками его лицо, и, не закрывая глаз, поцеловала его.

На мгновение он замер, но потом она почувствовала, как в его груди что‑то завибрировало, и он начал целовать ее с неистовой страстью, срывая с ее губ тихие стоны.

Это был просто секс, но он нуждался в этом – в ней – так же, как его легкие нуждались в воздухе.

Он встал, подняв ее вместе с собой, чтобы добраться до ее молнии. Он смотрел, как платье скользнуло на пол, оставив ее в одном нижнем белье. Она поежилась, когда холодный воздух коснулся ее кожи… и потом снова, когда его взгляд остановился на ее груди.

– Ты прекрасна. – Он обошел вокруг нее и расстегнул ее бюстгальтер.

Потом он повернул ее к постели и уложил на спину. Его ладони уперлись в матрас по обеим сторонам ее плеч, его тело нависло над ней… Ей хотелось дотронуться до него.

Неужели она произнесла это вслух? Этого она не знала, но неожиданно он отстранился от нее.

Разочарование сменилось облегчением, когда она увидела, как он срывает с себя одежду – сначала брюки, потом рубашку…

В ее крови пульсировала какая‑то первобытная дикость, наполняя ее безрассудством и похотью. Это проникло в каждую клеточку ее тела, в каждый дюйм ее кожи.

Она хотела его так, как и не знала, что это возможно.

На мгновение он замер, предоставив ей возможность насладиться его совершенным телом.

Потом он наклонился и, зацепив пальцами резинку ее трусиков, одним движением спустил их вниз.

Первый контакт кожа к коже заставил ее выдохнуть. Когда он поцеловал ее, его язык скользнул между ее приоткрытыми губами.

Легкий стон протеста, когда он поднял голову, растворился в глубоком стоне наслаждения, когда его губы обхватили ее розовый сосок.

– Посмотри на меня, cara, – прошептал он.

Его взгляд не отрывался от ее глаз, когда его рука скользнула между ее ногами.

– Ты уже готова для меня…

– Я вся горю… – Ее веки трепетали, когда его палец вошел в нее.

– Как там плотно… – пробормотал он, – просто невероятно.

Она беспокойно двигалась, прижимаясь к его руке, пока он не взял ее руку и ее пальцы не сомкнулись вокруг него.

– Вот так я хочу тебя. Я хочу быть внутри тебя, cara.

Он не мог вспомнить, чтобы когда‑нибудь так хотел женщину. Стиснув зубы, он пытался удержать себя, желая, чтобы и она хотела его так же, как он ее. От этих усилий на его лбу выступили капельки пота. Еще ни одна женщина так не испытывала его контроль.

Написанное на его лице желание подстегивало ее возбуждение.

– Я тоже тебя хочу, – выдохнула она.

Она прогнулась ему навстречу. Прикосновение его тела к кудряшкам волос между ее ногами заставило ее глаза распахнуться.

– Пожалуйста, – сказала она.

Она почувствовала, как в его груди нарастает глубокий, почти животный стон, и через мгновение он вошел в нее.

Она вздрогнула, задохнулась и обхватила его ногами.

Ее мышцы инстинктивно сжимались и разжимались, ее нервы пели, напряжение нарастало.

Она забыла, где кончается она и начинается он. На мгновение ей показалось, что она больше не вынесет, и тогда за ее веками взорвалась вспышка света и по ее телу прокатилась волна жара и наслаждения.

Возвращение на землю было мягким и нежным. Таким же как и его поцелуй перед тем, как он осторожно соскользнул с нее.

Они лежали рядом, соприкасаясь кончиками пальцев, давая остыть своим разгоряченным телам.

– Итак. – Он приподнялся на локте и посмотрел на ее восхитительно раскрасневшееся лицо, вспоминая, каким оно было в момент страсти. Его тело лениво шевельнулось, а потом уже не так лениво, когда его взгляд опустился чуть ниже. Простыня заканчивалась возле ее сосков; ее груди слегка подрагивали, когда она закрыла лицо руками.