самой юго-западной точке Англии. После чего оборудовал в его бескрайнем парке на вершине установленной мачты наблюдательный пункт и три недели созерцал море в поисках плодотворной идеи. Сара, его жена, дня два-три попереживала, но потом возвратилась в Лондон и объяснила своим хорошим подругам, что муж попросту решил добавить новое чудачество к списку его экстравагантных поступков. А за чаем они посмеялись – может, чуть громче положенного.

Одним прекрасным вечером дворецкий Айседор увидел, что Гарольд Уилбер спустился с наблюдательного пункта на мачте с довольной улыбкой на лице. Проходя мимо, Гарольд хлопнул дворецкого по плечу и бросил: «Я нашел, дорогой мой, нашел!» И приказал подать к ужину бренди.

На следующий день, как только небо озарилось рассветом, водитель Альфред и дворецкий поехали с хозяином по местным магазинам строительных материалов. И в результате загрузили «Роллс-Ройс» до неприличия для такой элегантной машины, вплоть до того, что навалили сверху листы железа, поцарапав крышу.

После этого Гарольд Уилбер заперся в своей мастерской и выходил, только чтобы подкрепиться или приказать Айседору связаться (либо вызвать) очередного физика или гидролога. Те на призывы сэра Уилбера откликались с превеликим удовольствием. На глазах у прислуги заходили к нему в мастерскую, а через несколько часов вновь появлялись на пороге, почесывая голову. Держа все в тайне, он, с недовольной гримасой человека чести, категорически отказывался отвечать на настойчивые вопросы журналистов, все больше собиравшихся у ворот имения на фоне слухов, утверждавших, что сэр Уилбер задумал новый невероятный подвиг, дабы совершить то, чего до него не делал никто.

В четверг, в 12 часов 54 минуты, Гарольд вышел из мастерской и встал перед небольшой толпой.

– Дамы и господа! – громогласно произнес он, добавляя в голос нотку торжественности и пафоса. – Человечество уже побывало на Луне, во всех уголках Земли и на всех ее вершинах. На этой планете не отыскать места, где не ступил бы ногой представитель вида двуногих, к которому принадлежим и мы. Мы оставили следы на почве всех без исключения континентов, на всех территориях, когда-то вынырнувших из-под воды.

Тем не менее я намерен пройти там, куда до меня никто еще не направлял свои стопы.

Дамы и господа, я намерен пешком отправиться в Нью-Йорк через Атлантику!

В воздух взлетели несколько криков «Ура!», в толпе пару раз ахнули – восторженно, но и ошеломленно. Потом посыпались вопросы. За один из них Гарольд тотчас ухватился:

– Сэр Уилбер? Вы что, изобрели плавучие башмаки?

– Нет, – ответил он с ухмылкой человека, замыслившего произвести впечатление на публику. – Напротив, я разработал башмаки, которые тонут!

– Ого!..

– Видите ли, мои дорогие друзья, я решил пойти напрямик, чтобы океан больше не был мне помехой. Мне предстоит преодолевать перепады высот, неровности дна и большие глубины. Я создал скафандр, способный выдерживать огромное давление, чтобы нести на плечах вес Атлантики, не опасаясь, что он меня раздавит. Система труб, выполненных из надлежащего материала и тоже приспособленная к капризам стихий, обеспечит меня воздухом. Это первый в мире скафандр для самых больших глубин. Я назвал его «Абиссус».

В этот момент Айседор потянул на себя правую створку ворот, находившуюся за спиной Гарольда Уилбера, и собравшиеся действительно увидели перед собой скафандр: высотой два с половиной метра, прорезиненный и отливавший медными деталями, руки и ноги которого состояли из соединенных между собой колец, напоминавших небольшие спасательные круги. Огромные ступни были залиты свинцом. Конструкцию венчал стеклянный пузырь. С одной стороны, этот герметичный костюм производил впечатление прочного, как непробиваемая броня, с другой – гибкого, как ивовая ветвь.

Гарольд ответил еще на несколько вопросов, а через две недели вышел на берег и, шаг за шагом, отправился в поход. Идти ему помогали гидравлические цилиндры, производя такой же шум, как и открывающиеся двери автобуса. В то утро за ним наблюдали пятьдесят тысяч зрителей – такого количества клиентов не смогли бы вместить все пабы Солкомба. Вскоре Гарольд Уилбер полностью исчез в водах океана. Несколько ныряльщиков с масками и трубками в то воскресенье какое-то время плыли за ним, но вскоре по одному вернулись обратно. И сей почтенный банкир, наконец, оказался наедине с тишью морских глубин.

Сначала он шел, как на прогулке. Когда солнце днем обрушивало свои лучи на поверхность воды в нескольких десятках метров над его головой, служившую ему сводом, любовался макрелью, анчоусами, косяками сардин, водорослями и ничем не примечательными камнями. Ночью читал единственную книгу, которую захватил с собой – «Странствия аристократа с Запада» Луи дю Пена в переводе на английский – а потом стоя спал в своем скафандре. Хронобиология его никаких изменений не претерпела, поэтому день и ночь не утратили в его глазах свой смысл.

Прошагав за десять дней километров тридцать, сэр Уилбер погрузился в непроглядный мрак. Часы по-прежнему показывали ему время на поверхности, но его окружала кромешная темнота. Из всех живых существ он единственный нарушал покой этой вечной ночи, озаряя ее светом двух прожекторов, по одному на каждом плече, которые создавали впереди живой ореол и обеспечивали на три метра видимость – вполне достаточно, дабы поставить ногу и сделать следующий шаг, а также остановиться на краю потенциальной пропасти. Перед ним, наконец, открывался неизведанный мир. Каждый метр он сопровождал громогласным восклицанием: «Еще один шажок человека!» И хохотал наедине с собой. Как хотел того, чего до него не делал никто, так и получил. Сэр Уилбер бродил по лесам зеленых и розовых водорослей, так и норовивших прилипнуть к скафандру, и попирал ногами почву такого странного состава, что даже не мог отличить, где она была твердой, а где мягкой. Через десять дней мрак сгустился еще больше. Вокруг его прожекторов кружили чудища океанских глубин. Светящиеся морские черти с огромными, острыми зубами заплывали вперед и поворачивались к скафандру, словно бросали ему вызов своими люминесцентными придатками. Впервые увидев рыбу-гадюку с длинным змеиным телом, заканчивавшимся невероятных размеров челюстью, он подпрыгнул и подумал: «Chauliodus sloani»[7]. Латынь его тут же успокоила, низведя монстра в ранг предметов для любознательного изучения. Каждая из окружавших его морских тварей выглядела гипертрофированной. Аргиропелекусы вытягивались вверх, ошибни и пеликановидные большероты – в длину. Длиннощуповый удильщик неопределенной формы, с длинным светящимся отростком, предположительно приманивающим добычу, вообще ни на что не был похож. Гарольд смотрел на него не без некоторой насмешки – пока не вспомнил, что и сам напоминает эту рыбину огромным шлангом-отростком, уходившим к поверхности в поисках воздуха. В техническом отношении созданная им система функционировала поистине идеально, с чем он себя то и дело