затем стали советоваться, какую назначить тему для стихов и какую избрать рифму.

– Я уже об этом подумала, – с улыбкой перебила их Ли Вань. – Завтра, когда мы соберемся, вы все узнаете!

Девушки поболтали еще немного обо всяких пустяках и отправились навестить матушку Цзя.

На следующее утро Бао-юй, принявший всерьез слова Ли Вань, встал очень рано. Едва рассвело, он откинул полог своей кровати и взглянул на закрытое окно, сквозь которое что-то блестело. «Видимо, взошло солнце и погода прояснилась», – недовольно подумал Бао-юй.

Отдернув оконную занавеску, он выглянул наружу и увидел, что за ночь снег устлал толстым слоем землю, а небо покрыто густыми, как вата, облаками. Он понял, что смутивший его блеск исходил не от солнца, а от снега.

Бао-юй позвал служанок.

Умывшись и одевшись, он накинул на себя телогрейку на лисьем меху, поверх нее куртку с изображением морских драконов, подпоясался, надел плащ из травы и шляпу из золотистого бамбука, ноги сунул в деревянные ботинки и поспешил в «беседку Камыша под снегом».

Выйдя за ворота двора, он огляделся по сторонам – вокруг все белело, и только вдали зеленели сосны и отливал бирюзой бамбук. Бао-юю показалось, что он попал на дно огромной хрустальной чаши. Он приблизился к горке и медленно двинулся вдоль ее склона. Сделав первый поворот, он вдруг почувствовал, как в нос ему ударил какой-то необыкновенно тонкий и нежный аромат. Он повернул голову в сторону, откуда исходил этот чудесный аромат, и увидел, что в «кумирне Бирюзовой решетки» за оградой, где живет Мяо-юй, на фоне белого снега, подобно румянам, пламенеют усеянные цветами ветви красной сливы. Картина была поразительная.

Бао-юй невольно остановился и залюбовался цветами. Простояв на месте довольно долго, он снова продолжал свой путь. Неожиданно он заметил, что кто-то под зонтиком переходит «мост Осиная талия». Подойдя поближе, он узнал служанку, которую Ли Вань послала пригласить Фын-цзе.

Добравшись наконец до «беседки Камыша под снегом», Бао-юй увидел целую толпу служанок, которые расчищали дорогу и убирали снег.

«Беседка Камыша под снегом» стояла на берегу речушки, у подножия искусственной каменной горки, стены у нее были глинобитные, а крыша покрыта камышом. Здесь было несколько комнаток с небольшими оконцами с бамбуковыми переплетами. Стоило открыть окно, и можно было, не выходя из помещения, удить рыбу в речке. Беседку сплошной стеной окружали камыш и тростник, среди зарослей которого извивалась единственная тропинка, ведущая к «павильону Благоухающего лотоса».

Заметив Бао-юя в плаще и в широкополой бамбуковой шляпе, служанки засмеялись:

– А мы только что говорили: «Здесь не хватает рыбака!» Ну теперь картина полная! Только вы слишком поторопились – барышни придут лишь после завтрака.

Бао-юю ничего не оставалось, как возвратиться домой. Но, проходя мимо «беседки Струящихся ароматов», он увидел Тань-чунь, которая выходила из дверей «кабинета Осенней свежести», закутанная в плащ и в головном уборе, как у богини Гуань-инь. Ее сопровождала девочка-служанка, а сзади шла мамка, несшая в руках зонтик из черного промасленного шелка. Судя по направлению, Бао-юй понял, что они идут к матушке Цзя. Он остановился возле беседки в ожидании, пока они приблизятся, а затем присоединился к ним, и дальше они отправились вместе.

Войдя в дом матушки Цзя, они во внутренней комнате увидели Бао-цинь, которая переодевалась и причесывалась.

Вскоре пришли и остальные сестры. После прогулки Бао-юй проголодался и стал торопить с завтраком. Он едва дождался, пока накрыли на стол.

На первое подали баранину.

– Это блюдо приготовлено только для нас, пожилых, – заметила матушка Цзя. – Тот ягненок не видел дневного света, и вам, детям, таких кушаний есть не полагается. Сейчас вам подадут свежую оленину, только немного подождите.

Все поддакнули. Однако Бао-юй, истомившийся от голода, не вытерпел, схватил со стола ножку фазана и с жадностью на нее набросился, запивая чаем.

– Я знаю, что у вас сегодня свои дела, – заметила матушка Цзя. – Он так торопится, что не хочет ждать риса. Что ж, оставьте оленину ему на ужин!

– Оленины у нас еще много, так что пусть потом ест что останется, – ответила Фын-цзе.

Между тем Сян-юнь успела шепнуть Бао-юю:

– Слыхал? Оказывается, есть оленина! Давай попросим кусок, сами приготовим и будем есть в саду. Так будет веселее и забавнее!

Бао-юй попросил у Фын-цзе кусок оленьего мяса и приказал служанке отнести его в сад.

Вскоре все попрощались с матушкой Цзя и отправились в «беседку Камыша под снегом». Здесь Ли Вань объявила всем членам поэтического общества темы для стихов и назначила рифмы. Лишь после этого все хватились Сян-юнь и Бао-юя.

– Нельзя допускать, чтобы они сходились вместе! – воскликнула Дай-юй. – Всякий раз, когда они остаются вдвоем, начинаются происшествия. Я уверена, что они сейчас делят кусок оленины, который Бао-юй выпросил у Фын-цзе.

В тот же момент на пороге появилась взволнованная тетушка Ли.

– Я только что слышала, как братец, который носит на шее яшму, и сестрица, у которой есть золотой цилинь, договаривались съесть сырого мяса! – воскликнула она. – Неужели они так голодны? Я даже не представляю себе, как можно есть сырое мясо!

– Вот здорово! – рассмеялись все присутствующие. – Давайте их поймаем!

– Это все выдумки Сян-юнь! – с улыбкой заметила Дай-юй. – Я сразу об этом догадалась.

Ли Вань тотчас же выбежала наружу, без труда отыскала Бао-юя и Сян-юнь и принялась укорять их:

– Если уж вы надумали полакомиться сырым мясом, отправляйтесь к старой госпоже и можете есть там сколько душе угодно, хоть целого оленя. Если заболеете, меня не касается! Сейчас снег, холод – недолго и простудиться! Идемте лучше сочинять стихи!

– Не волнуйтесь! – воскликнул Бао-юй. – Ведь мы будем его жарить!

– Ну тогда ничего, – успокоилась Ли Вань.

Вскоре она действительно убедилась, что служанки принесли жаровню, решетку для поджаривания мяса, нож и щипцы.

– Смотрите, если обрежетесь, не плакать! – предупредила их Ли Вань и с этими словами удалилась.

Между тем в сад явилась Пин-эр и сообщила, что Фын-цзе прийти не может, ибо занята приготовлениями к празднованию Нового года. Но разве могла Сян-юнь так просто отпустить Пин-эр, если уж та попалась ей на глаза? Конечно нет! Да и сама Пин-эр, надо сказать, была большой любительницей позабавиться, поэтому всякий раз, когда представлялась возможность, она увязывалась за Фын-цзе. И сейчас, заметив, что здесь так шумно и весело, она сняла браслеты и, приблизившись к огню, заявила, что хочет сама поджарить первые три куска мяса.

Такие картины не были новостью для Бао-чай и Дай-юй, но Бао-цинь и тетушка Ли, которые прежде ничего подобного не видывали, искренне удивлялись.

В это время Тань-чунь и Ли Вань,