стоявшие поодаль, советовались о темах для стихов и о рифмах.

– Ах, даже здесь я слышу запах жареной оленины! – вдруг вскричала Тань-чунь. – Я больше не могу терпеть – пойду тоже отведаю!

Она быстро повернулась и направилась к остальной компании. Ли Вань не оставалось ничего иного, как последовать за нею.

– Гости уже собрались! – недовольным тоном произнесла Ли Вань. – Неужели вы еще не наелись?

– Еду нужно запить вином, – сказала ей Сян-юнь, продолжая уплетать оленину. – Только после этого я буду способна думать о стихах. Но признаюсь тебе, если бы меня не угостили этой олениной, я сегодня вообще вряд ли смогла бы сочинять стихи!

В этот момент взгляд Сян-юнь упал на Бао-цинь, которая стояла в сторонке и, кутаясь в шубку из утиного пуха, тайком посмеивалась.

– Глупышка! Иди сюда, попробуй! – позвала ее Сян-юнь.

– Мясо грязное! – покачала головой Бао-цинь.

– А ты попробуй, очень вкусно, – настаивала Сян-юнь. – Не смотри, что сестрица Линь Дай-юй не ест. Она бы тоже с удовольствием попробовала, только у нее слабое здоровье и ей нельзя есть мясо.

Бао-цинь наконец приблизилась к жаровне и взяла небольшой кусочек мяса. Оно действительно оказалось очень вкусным.

Вскоре Фын-цзе прислала девочку-служанку за Пин-эр.

– Можешь идти, – сказала девочке Пин-эр, – передай госпоже, что барышня Ши Сян-юнь задержала меня.

Служанка ушла, а через некоторое время появилась сама Фын-цзе, закутанная в плащ.

– Вот так ловко! – воскликнула она. – Кушаете такие вкусные вещи и мне ничего не сказали!

Она тоже подсела к остальным и принялась есть.

– Откуда только собралось столько нищих? – насмешлива сказала Дай-юй. – Сян-юнь сегодня совершенно запакостила всю «беседку Камыша под снегом»! Мне так жалко это прекрасное строение, что я готова заплакать!

– Что ты понимаешь? – усмехнулась в ответ Сян-юнь. – «Таковы нравы знаменитых людей!» Вы же только корчите из себя благородных, и это больше всего вызывает во мне отвращение! Мы объедаемся вонючим и грязным мясом, а затем будем упражняться в красноречии!

– Смотри, если сочинишь плохое стихотворение, мы заставим тебя отдать обратно все мясо, которое ты съела, а в наказанье набьем желудок этим засыпанным снегом тростником! – предостерегла ее Бао-чай.

Покончив с едой, все вымыли руки. Пин-эр вновь стала надевать на руки браслеты, и тут оказалось, что одного браслета не хватает. Она принялась шарить вокруг, но бесполезно – браслет исчез. Все удивились.

– Я знаю, куда девался браслет, – с улыбкой сказала Фын-цзе. – Можете не искать, лучше занимайтесь стихами! Я уверена, что через три дня браслет отыщется. – И затем как ни в чем не бывало спросила: – На какую тему вы сегодня сочиняете стихи? Старая госпожа сказала, что скоро проводы старого года, а в начале первого месяца нового года она собирается устроить игру в загадки, так что сейчас надо что-то составить!

– В самом деле! – воскликнули девушки. – А мы-то совсем об этом забыли! Давайте приготовимся к празднику, и пусть каждая из нас сочинит по одной загадке!

Все толпой направились в комнату, где находился кан. Там уже были накрыты столы, на них расставлены кубки, тарелки, блюда с фруктами и закусками. На стене висел лист бумаги, на котором была указана тема стихов, перечислены рифмы и предписана форма, в которой следовало сочинять.

Бао-юй и Сян-юнь внимательно прочитали все, что там было написано. Задание состояло в том, что необходимо было сочинить две связные стихотворные строки, в которых выражались бы чувства и настроения, навеваемые окружающим пейзажем, причем строки должны были состоять каждая из пяти слов, и рифмоваться могли только такие слова, как «взлетает», «восхищает» и так далее. Порядок, в котором каждый должен был произносить сочиненные им стихи, указан не был.

– Я слаба в поэзии, – предупредила Ли Вань, – поэтому позвольте мне для начала только предложить три строки, а затем, когда подойдет мой черед, пусть предлагает тот, кто первый придумает.

– Надо еще установить порядок, в котором мы будем выступать, – заметила Бао-чай.

Если вы хотите узнать, что произошло в дальнейшем, прочтите следующую главу!

Глава пятидесятая, в которой речь пойдет о том, как в «беседке Камыша под снегом» происходило состязание в сочинении парных строк и как в «ограде Теплых ароматов» слагались новогодние загадки

– Давайте установим порядок, кто после кого должен произносить парные строки, и я запишу, – предложила Бао-чай.

Стали тянуть жребий. Первой оказалась Ли Вань, а за нею следовали остальные.

– Если уж на то пошло, разрешите первую строку придумать мне! – сказала Фын-цзе.

– Так будет еще лучше! – одобрительно зашумели все собравшиеся, и Бао-чай в своем списке над словами «Крестьянка из деревушки Благоухающего риса» дописала «Фын-цзе», а Ли Вань объявила ей тему стихов.

Фын-цзе долго думала, затем лицо ее прояснилось, и она проговорила:

– Только не смейтесь надо мной! Строка у меня, может быть, неуклюжая, зато в ней ровно пять слов. Остальное меня не касается.

– Чем проще строка, тем лучше, – ответили ей. – Говори, а потом можешь идти по своим делам.

– Мне вспомнилось, что, когда дует северный ветер, непременно идет снег, – продолжала Фын-цзе. – Вчера ночью завывание ветра не давало мне уснуть, и я придумала такую фразу: «Целую ночь северный ветер жестокий…» Если такая фраза подойдет, можете ее принять.

Все переглянулись.

– Фраза довольно простая и не вполне законченная, так что она может послужить прекрасным началом для нашего стихотворения, да и она дает большой простор для мыслей. Итак, эта фраза принята, пусть «Крестьянка из деревушки Благоухающего риса» продолжает.

Между тем Фын-цзе, тетка Ли и Пин-эр выпили по два кубка вина и удалились. Ли Вань взяла лист бумаги и записала первую строку:

Целую ночь

    северный ветер жестокий…

И тут же от себя добавила:

Дверь распахну,

    вихрем снежинки взлетают.

В грязь попадают —

    жалко мне их чистоты;

Сян-лин подхватила:

Белая яшма их

    жалость у всех вызывает,

Словно нарочно

    украсил он травы сухие;

Тань-чунь немедленно продолжала:

Всходы увядшие

    он на полях погребает.

Дороги стали

    крепкие сельские вина;

Ли Ци добавила:

Будут под осень

    амбары полны урожаем.

Пепел последний

    из трубок взлетел тростниковых[156];

Тотчас же последовали слова Ли Вэнь:

К новому солнцу

Ковш[157] рукоять обращает.

Горы застыли,

    зелень свою потеряли;

Син Сю-янь не замедлила произнести: