Признаться, услышанное повергло меня в состояние глубокойзадумчивости, если не сказать шока. Дед, старый змей, не удосужился поведатьмне о просьбе Никитина, что, впрочем, неудивительно, хотя и над этим следовалопоразмышлять, но главное, конечно, Ларионов. Лично я считала его сволочью имнения своего никогда не скрывала. То, что Дед поручил ему проверитьблагонадежность Светланы, весьма настораживало в плане открывающихсяперспектив. Очень может быть, что увиденное отличалось от того, о чем сообщилиНикитину. Правду знает только Дед, а возможно, и он знает далеко не всю правду.Хотя вряд ли. Ларионов против Деда не попрет, трусоват. К тому же у Деда он натаком крючке, что дергаться — себе дороже. Значит, все-таки Дед… Ох ты господи,а если что-то в поведении девчонки им не понравилось, а накануне выборовпоказалось просто неприемлемым, и они решили не усложнять себе жизнь? То естьДед решил, оттого и не пришел в восторг, когда я ввязалась в расследование. Но«добро» он все же дал, хотя знает мою дотошность и большое желание докопатьсядо истины. Не буду себя хвалить, но обычно мне это удается, правда, далеко невсегда радует. Порой истина такого сорта, что хоть волком вой, хоть веревкунамыливай, хоть просто в запой срывайся, тут уж дело вкуса. Я обычно вою,пытаясь делать это высокохудожественно, подражая Сашке. Правда, мой пес отэтого в восторг не приходит.

Итак, убийство может быть делом рук определенной группылюдей, которые близко к сердцу принимали предстоящие выборы. Это я таквитиевато формулировала, потому что дай я себе труд сказать проще, и настроениемгновенно испортится, хотя и без того хуже некуда. А если так, то Дедупрекрасно известно, где следует искать убийцу, точнее, искать его вовсе неследует. Но он меня на это дело благословил. Впрочем, что ему еще оставалось?Однако в деле есть кое-какие неясности, кто-то о чем-то пытался наспредупредить. Так что где-то в чем-то у них произошел сбой, и ситуация вышлаиз-под контроля, а Дед пустил меня по следу, чтобы прояснить ее и вовремяпринять меры. Вот сукин сын, отец родной. Ладно, с этим разберемся.

— Можете вспомнить, что конкретно вам сказалЛарионов? — спросила я.

— Если это так важно, вам лучше поговорить с ним.

— Непременно, но сейчас я слушаю вас.

— Он сказал, что живет Светлана уединенно, мало с кемвстречается. Подруга из Москвы довольно часто приезжает, Лика. Ну, есть ещедрузья, но все приличные люди. Тагаев ни разу не приезжал, и она с ним невстречалась. Так что их встреча действительно была случайной.

— Когда вам об этом рассказал Ларионов? — уточнилая.

— Месяцев пять назад. Да.

Если верить Светлане, с человеком, который, по ее словам,использовал ее как орудие преступления, она познакомилась недавно. «Совсемнедавно» — вот так она выразилась. Совсем недавно, это сколько: месяц, три,пять? Вряд ли пять. Три — куда ни шло. Любопытно, Ларионов все еще наблюдал заней или ограничился разовой проверкой? Вполне мог проявить любопытство, и тогдановый знакомый наверняка попал в поле его зрения. Не худо бы потолковать с ним.

— Светлана интересовалась кем-то из вашего окружения?

— В общем, да. Я же ей многое рассказывал, и вполнеестественно… Кстати, последнее время она интересовалась вами. Странно, вы ненаходите?

— Как проявлялся этот интерес?

— Теперь я уже не вспомню, как и почему мы заговорили овас, но потом она часто возвращалась к этому разговору, что-то уточняла… Ярешил, что это просто женское любопытство. Вы известное лицо в нашем городе…

— А когда она вдруг заинтересовалась мной?

— Месяц назад. Да. Именно так. Даже про собаку вашуспрашивала. У вас ведь такса?

— Точно. Невыносимо зловредный тип.

— Я не люблю собак. И Светлана их не любила. Как выдумаете, мне придется иметь дело с милицией? Поймите, как это сейчаснекстати. — Он кашлянул и замолчал, глядя на меня с тоской в очах.

— Попробуем избежать этого, — ответила яоптимистично. Ясно, что Никитин не тот человек, о котором рассказывалаСветлана. А был ли вообще таинственный любовник? Что, если Светлана просточасть чьей-то сложной игры и, как часто бывает в подобных играх, еюпожертвовали? Был, не был… а женщину убили. И кому-то очень хочется, чтобы явыяснила: кто и почему убил? — Что ж, — вздохнула я. — Спасибо,что уделили мне столько времени. — Я поднялась, Никитин вскочил и проводилменя до двери.

— Я очень вам благодарен, — пробормотал он,схватив меня за руку.

— За что? — удивилась я.

— За понимание.

— Бросьте, это моя работа.

— Вы его найдете? Того, кто ее убил?

— Конечно, найду, — кивнула я. — Еслиповезет.

Я ехала к Вешнякову с тяжелым сердцем, потому что оноказался прав: я опять втравила его в историю. Представляю, сколько нытьяпридется мне выслушать. Нытье полбеды, само дело представлялось мнемалоприятным и бесперспективным. Впрочем, приятных дел, коли речь идет обубийстве, не бывает.

Я бросила машину в переулке (на площади ее не оставишь,кругом знаки «Стоянка запрещена») и как раз поднималась по ступеням, когданавстречу мне выпорхнул Артем. Будущий подполковник (тьфу, тьфу, не сглазитьбы) солидностью похвастать не мог, в лице томление, в движениях суета, одеттоже кое-как, куртка нараспашку, ворот рубашки расстегнут (галстуки Вешняков неносил, подозреваю, он их не только ненавидел, он их боялся).

— О, — ткнул он в меня пальцем, — на ловца изверь бежит. У тебя тысяча есть взаймы до зарплаты?

— Твоей или моей?

— Моей, конечно.

— Непрактичный ты человек, Вешняков, просил бы до моей,я же в длительном отпуске.

— Хорош болтать. Тысячу дай.

— На, — протянула я ему купюру. — Может,лучше две?

— Обойдусь. А какие сейчас духи самые лучшие? —озарило его.

— Вешняков, на тысячу духи не купишь, то есть купишь,конечно, но в дом их лучше не носи. Ни жене, ни любовнице.

— Какая любовница? У нас година свадьбы.

— Година смерти, а у свадьбы годовщина.

— Какая разница? Надо же… Я хотел еще цветов купить. Ацветы сколько стоят?

— Много, Артем, много. Розочки самые скромные по сотне.

— Они что, спятили? Да за это сажать надо…