— Да? Откуда?

— Отвяжись. Все тебе шуточки.

— Ты что, блондинку не заметил?

— Заметил. Ну и что? Ты, к примеру, на моем локтевисела, и что это значит?

— Это значит, люблю я тебя без памяти, но совершеннонапрасно, как в песне поется: «Парней так много холостых, а я люблю женатого».

— Вот выставит меня жена, явлюсь к тебе, и тогдапопробуй выгнать. Я тебе все припомню.

— Букет держи как следует, это ж цветы, а не веник. Нучто, домой тебя отвезти?

— Отвези. Я тебя на селедку приглашаю.

— У тебя семейное торжество, мне-то что там делать?

— Водку пить. Там жена и теща, хуже уже не будет, такчто и тебя я легко переживу. И не вздумай отнекиваться, — посуровел он.

Хотя Вешняков сказал «жена и теща», народу набралось человекдвадцать. Жена, как видно, была уверена, что даже в светлый праздник Вешняковявится домой за полночь и не сможет вспомнить, что сегодня за день такой,оттого приятно удивилась опозданию мужа к праздничному столу всего на полчаса.

Букет вызвал у нее слезы умиления, а духи повергли взадумчивость. Я было забеспокоилась, а ну как и правда решит, что у Вешняковасемья на стороне, однако опасения мои оказались напрасны. Я помогала убиратьпосуду, когда Марина сказала:

— Спасибо тебе за духи. Мне они понравились.

— Мне-то за что?

— Не прикидывайся, что я, мужа своего не знаю? Принесбы гвоздику и ту бы сломал по дороге. И денег у него нет. Откуда? Он мне все докопейки отдает, потом на обедах экономит, чтобы пива выпить. У вас там всенормально?

— В каком смысле? — прикинулась я.

— Ну, опять на пару бегаете, значит, что-то затеваете.

— Мы убийство расследуем.

— Да знаю я. Вам все как об стенку горох. Но ему сейчасс начальством заедаться никак нельзя, ему подполковника дают.

— Не беспокойся, у нас полный порядок.

— Ага, — кивнула она, ни на минуту мне не поверив.

Домой я уехала часов в одиннадцать, мучаясь угрызениямисовести, что бедный мой пес сидит один перед телевизором. Я накормила его, и мыпошли гулять, Сашка подобрел, спать мы отправились умиротворенные и вполнедовольные друг другом.

Утром я встала поздно, где-то около десяти, и не по своейволе, меня разбудил телефонный звонок.

— Ольга Сергеевна? — услышала я женский голос.

— А вы кто? — поинтересовалась я, зевая во весьрот. За окном дождь со снегом, туман, сырость, хотелось сунуть голову подподушку и не реагировать на окружающее, по крайней мере еще час.

— Меня зовут Лика. Артем Сергеевич должен был…

— Вы подруга Светланы и хотели со мной поговорить? Очем?

— Что? — растерялась она.

— О чем вы хотели поговорить?

— О Светлане, разумеется.

— То есть вы хотите рассказать мне то, что не пожелалисообщить следствию?

— Послушайте, я очень хотела бы помочь милиции… в концеконцов, вы же должны быть заинтересованы…

— С какой стати? — удивилась я.

— Но… — Она окончательно растерялась. — Давайтевстретимся и все обсудим.

— Любопытно, — сказала я Сашке, повесивтрубку. — Девушка рвется что-то мне рассказать. Пошли, пес, невежливозаставлять даму ждать.

Мы договорились встретиться у входа в парк, я взяла Сашку ссобой, ему с утра необходимо подышать свежим воздухом, а наша встреча с Ликойбудет выглядеть обычной прогулкой без всяких обоюдных обязательств, хотядевушка меня очень заинтересовала.

Бодро вышагивая к парку, я увидела высокую женщину в черномзамшевом пальто и белом шарфе, выглядела она элегантно, но молодой и красивойназвать ее было нельзя. Где-то чуть больше сорока, стройная, с безупречныммакияжем. Некое благородство в лице примиряло с длинным носом и выдвинутойвперед челюстью.

— Вы Лика? — спросила я, приблизившись, Сашказамер возле моих ног и с интересом взглянул на женщину.

— Да. А вы… — Она окинула меня взглядом с ног до головыс некоторым недоумением. Я часто разочаровываю граждан. Сегодня как раз такойслучай, женщина явно ожидала увидеть кого-то, не похожего на меня. — ВыОльга Сергеевна? — нахмурилась она.

— Она самая. Рязанцева Ольга Сергеевна. — Япротянула ей удостоверение.

— Что вы, я вам верю. А это кто? — кивнула она наСашку.

— Это мой пес.

— Помогает вам в расследованиях?

— Скорее, мешает.

Женщина пыталась справиться с растерянностью. Ясное дело,девица лет двадцати пяти, в джинсах, спортивной куртке, кроссовках и с рыжейтаксой на поводке, плохо ассоциировалась с образом частного сыщика, что успелсложиться в сознании у граждан, охочих до детективов.

— Вы курите? — спросила она, заглядывая в своюсумку.

— Бросила.

— Здорово. А у меня нет силы воли… Может быть, мыпрогуляемся?

— Конечно, — кивнула я, и мы побрели по аллее,зябко ежась, — погода для прогулки выдалась не самая удачная.

— Я… Я немного в растерянности, — вздохнулаЛика. — Не знаю, с чего начать.

— С самого простого, — подсказала я. — Почемувы решили поговорить со мной?

— Потому что этого хотела Светлана.

Я притормозила, приглядываясь к женщине.

— Поясните.

— Она мне позвонила две недели назад. Перед этим яприезжала сюда на выходной и обратила внимание, что Света чем-то озабочена. Яспросила ее, в чем дело, но она отнекивалась. И вдруг этот звонок.«Лика, — сказала она, — кажется, я влипла в историю». Я страшно испугалась,но она отказалась говорить по телефону, и я на следующий день приехала сюда.

— Так. И что же она вам рассказала? Что за история?

Лика вздохнула, и ответ я знала, еще не услышав его.

— Ничего она не рассказала. Вела себя странно. Начать стого, что сразу заявила: ни о чем меня не спрашивай. Конечно, я возмутилась, тозвонит и просит о помощи…

— А она просила о помощи?