– Ты пойми, – я всмотрелась в напряженный профиль собеседника, – я ведь знаю, что ты скажешь, и со всем заранее согласна. И про то, что родителям зачастую с собственными детьми не удается выстроить отношения, а тут чужой. И про переходный возраст, который не за горами, и про психологические травмы, которых у мальчишки и без смерти матери предостаточно было. Я уж про наследственность не говорю – мы ведь до сих пор так и не выяснили, кто его отец. Не выяснили же? Ты так ничего и не нарыл?

– Шутишь? Неужели я бы тебе не сказал, если бы что-то узнал?

– Прости, туплю. – Легкая тревога тенью легла на сердце – что-то в последнее время мне слишком часто приходится извиняться. – Короче, – максимально нейтральным тоном произнесла я. – Вопрос с усыновлением решенный. Прости, но я не стану его обсуждать.

Ганин пожал плечами. Если его и задели мои слова, виду он не подал. Кажется, не только мне приходится себя укрощать: притирка – нормальная история для начальной стадии отношений.

– Слушай, – я бросила взгляд в зеркало заднего вида, – у меня паранойя или вон та «бэха» уже полчаса за нами следует?

– Какая? – небрежно поинтересовался Ганин. – Синяя?

– Да. Ты тоже заметил?

Илья пожал плечами:

– Мало ли? Но давай проверим. – Он неожиданно выкрутил руль, сворачивая в первый подвернувшийся переулок. Проехав несколько метров, припарковал машину, повернулся и уставился в заднее стекло. Я последовала его примеру. «Преследовавший» нас автомобиль промчался мимо, даже не притормозив.

Ганин пожал плечами.

– Значит, показалось…

– Не факт. – Я с сомнением покачала головой.

– По-моему, у тебя паранойя, – рассмеялся Илья и, притянув меня к себе, поцеловал. – Расслабься, – прошептал он мне на ухо.

Звонок Коломойского застал меня в гостиничном номере.

– Не бери, – прошептал Ганин, щекоча мне губами ухо.

– Не могу. Вдруг что-то важное? – Я попыталась высвободиться, но не тут-то было. Илья нежно, но крепко держал меня в объятиях, делая все, чтобы остальной мир перестал существовать. И ему это прекрасно удавалось, но Коломойский и не думал успокаиваться. Даже когда время ожидания истекало, он набирал номер вновь. И не надоедает же ему слушать длинные гудки.

Вздохнув, Илья наконец отпустил меня, откатившись на другой край кровати.

– Да, – толком не отдышавшись, рявкнула я в трубку.

– Ты где? – спросил Максим, нисколько не смутившись. – Я приехал, а тебя нет. И Алена ничего не знает. Кажется, они волнуются.

– Вообще-то я взрослая девочка и не обязана ни перед кем отчитываться. Я же предупредила домочадцев, что задержусь. У меня деловая встреча.

– В десять вечера? – в голосе Коломойского звучала насмешка.

– Представь себе. Клиент только прилетел из Америки, а завтра улетает в Эмираты, приходится ловить.

Прислушавшийся к нашему разговору Илья прыснул, а я, зажав динамик рукой, округлила глаза и погрозила ему кулаком.

– Что там у тебя? – насторожился следователь.

– Клиент волнуется. Мы тратим его время. Вернее, ты тратишь. Что-то срочное?

– Нет, – ехидно пробормотал Макс, – заехал твоей знаменитой колбасой полакомиться.

– На здоровье, она в холодильнике. Можешь хоть всю забрать – не жалко. У тебя все?

– Тарелкина, – Коломойский вздохнул, – вот скажи, на кой черт я тебя терплю? Ты нормальный человек? Сама всю плешь с экспертизой проела, а когда та оказалась готова, даже слушать не хочешь.

– Что?! ДНК-тест наконец сделали?! Так чего же ты молчишь?!

– Я молчу?! – на том конце захлебнулись возмущением. – Я, между прочим, на очередной скандал с женой ради тебя нарвался…

– Что там?! – Не желая слушать о семейных перипетиях Коломойского, я схватила быка за рога.

– Приезжай, узнаешь.

– Ты что, по телефону сказать не можешь?!

– Не-а, – спокойно ответил Макс и отключился.

– Вот же засранец, – возмутилась я и, вскочив, принялась одеваться.

– Эй, – попытался протестоватьГанин, но его уже никто не слушал…

* * *

– Сядь, пожалуйста, а то у меня уже голова кружится, – Коломойский похлопал рукой по дивану.

– Нет, ну ты понимаешь, что это значит? – Я присела рядом с ним, но тут же вскочила, не в силах справиться с возбуждением. С тех пор как Макс сообщил мне новость, в голове со скоростью света проносилось множество самых разных мыслей. И хотя в ногах правды нет, ее поиском проще было заниматься на ходу.

– К сожалению, ничего это не значит, – вздохнул Коломойский.

– То есть?!

– Вот тебе и то есть. На день смерти Ольшанской у Котова стопроцетное алиби. Вся страна подтвердит. Весь день он провел на Охотном ряду, даже удивительно, к слову. А ночь на записи эфира у Плахова. Там какой-то очередной скандал со смертью блогера в прямом эфире, не слышала?

Я отрицательно помотала головой – скандальные новости никогда не входили в зону моего внимания.

– Ты что? Жутко нелепая кончина. Там…

– Избавь от подробностей, пожалуйста. Давай к Котову вернемся.

– Как хочешь, – в голосе следователя читалась обида. – Собственно, мне добавить больше нечего. Кроме того, что у основного подозреваемого стопроцентное алиби.

– Да, но ему не обязательно было делать все самому. В конце концов, он мог это кому-то поручить.

– Мог, но зачем? Из-за внебрачного ребенка? Слушай, если бы каждый чиновник и депутат убивал бабу, которая от него залетела, им бы уже просто не с кем было спать. Ну кого этим сегодня удивишь?

– Ты прав, никого. Но не забывай о нюансе. Котов всем обязан тестю, а какому отцу понравится, что его дочь предают?

– Ну, так мы ни к чему не придем. Очень сомневаюсь, что жена нашего депутата не знала о его похождениях.

– Могла и не знать… Но даже если ей и было все известно… Одно дело просто измена, другое – ребенок на стороне. Это уже залет, согласись?

– Согласен, но тогда круг подозреваемых растет. Что мы имеем? На тот свет Ольшанскую мог отправить Котов или его тесть. Не лично, конечно, но по их распоряжению, жена Котова и… добрый десяток прочих обманутых жен, о которых нам пока неизвестно, но в существовании которых не стоит сомневаться. Знаешь, веди это дело я, признал бы его очевидным «глухарем». А так… Я даже не уверен, что речь идет об убийстве. Судмедэксперт не нашел никаких следов борьбы на теле. Думаешь, человека так просто утопить?

– Накачанного алкоголем до бесчувственного состояния? Вполне.