Михаил по инерции пошел за ним. Андреев заглянул к Наденьке.

– Надя, в три приедет крупный фермер. Там хорошая продажа по безналу. Смотри, чтоб все в ажуре было. А то в прошлом году он мне за недостачу двух граблей предъявил! – и, рассмеявшись, снова хлопнул по плечу Родина. – Так, Миша, я побежал. Но ты не переживай, разберемся.

– Не волнуйтесь, Вячеслав Николаевич, все будет в порядке, – крикнула кладовщица, стуча по клавиатуре, но ее услышал только Михаил. Андреев уже покинул свой склад.

– Вячеслав всегда такой суетливый? – спросил он, стоя в проеме двери.

– А? – резко обернулась Наденька, услышав голос Родина.

– Я говорю, директор уж больно торопливый. Постоянно такой?

– А, да. Как шило в заднице, – махнула она пухлой ручкой. – Ему вечно некогда. Все на мне. Мне бы еще его зарплату получать, вообще бы здорово было.

Раздосадованный несложившимся разговором, Родин ушел домой. Ему не верилось, что Андреев принял всерьез его заявление. Казалось, тот слушал вполуха, если вообще не счел это бредом. А если бы начал еще делиться своими подозрениями насчет убийства старого охранника, директор точно бы посчитал его умалишенным. Может быть, стоило поговорить об этом с Надеждой? Пусть сама разберется, если все, как она говорит, на ней. Но так не хотелось обсуждать данный вопрос с той, на которую было даже смотреть неприятно. Лучше уж с Еленой Алексеевной. Она как раз будет в его следующее дежурство. Завтра минует еще одна неделя.

Марина на самом деле приготовила сырники, которые к приходу Михаила успели остыть.

– Чего так долго? Сказал бы сразу, я бы попозже их напекла. Ты сначала в ванную? А у нас горячую воду отключили. Представляешь? И отопление. С утра еще. Холодно прямо. С помощи духовки отапливаю. И сырники напекла, чтобы согреться. Ну, и для тебя старалась. А как на работе?

На этом ее вопросы закончились. И Михаил, ответив на все сразу: «Молодец», пошел принимать холодный душ.

– Так как дела на работе? Ты мне ничего не рассказываешь, – снова спросила Марина, когда Родин вышел из ванной, обернутый махровым полотенцем и покрытый мурашками.

– Нормально, – как всегда лаконично ответил он, присаживаясь за накрытый стол.

– А что нормально? Расскажи чего-нибудь интересненькое, – проявила она настойчивость, накладывая Михаилу густую сметану с сахаром.

– Что там может быть интересного? Зарплату вот скоро дадут. Я тогда тебе все деньги верну, что ты на меня потратила. Для меня это и есть самое интересное.

– Ой, чего это я на тебя затратила? Хватит уж болтать. А что ты там сторожишь?

– Охраняю.

– Да? А есть разница?

– Для меня – да.

– Хорошо, что ты там охраняешь? – не унималась Марина, удивительно зациклившись на одном вопросе. Ей это было несвойственно.

– То, чем пользуются рабочие, строители и фермеры, – пространно пояснил Родин, жуя сырник.

– Это водку, что ли? – довольно остроумно пошутила она, что тоже ей не было свойственно. – Ой, а ты весь в сметане.

Михаил улыбнулся, вытер салфеткой рот и, поблагодарив за угощение, направился в спальню:

– Извини, устал. Надо поспать. Хотя бы пару часиков.

– А мы вечером пойдем куда-нибудь? Я тебе про кино говорила. Там Том Круз играет. Тебе он нравится? – снова стала она прежней, остановив Михаила у порога комнаты.

– Мне Николь Кидман больше по душе, – ответил Родин, обходя Марину и заваливаясь на кровать.

– Ладно, спи, – позволила молодая женщина и прикрыла к нему дверь, но тут же снова открыла: – А идти он будет еще только три дня. Сегодня, завтра, когда ты опять дежуришь, и первого.

Михаил отвернулся к стене. Через два дня у Алешки день рождения. Хорошо, что Марина сейчас напомнила. Послать, что ли, денег по почте? Мало, конечно. Но за один день на товарке не особо разживешься. Завтра надо еще ходку сделать. Хотя это тоже немного чего даст. Вероятнее всего, они просто смеются над этими подачками раз в году. Ну и пусть. Это лучше, чем ничего. Дети тут ни при чем. Ну, не хотят общаться с таким отцом… Это их право… «Они правы… – засыпая, думал он. – Я бы и сам с таким не стал…»

* * *

Родин вышел в коридор и увидел Самойленко. Тот был одет в штатское. Коричневая кожаная куртка его была расстегнута. Он собирался расшнуровать ботинок, по-хозяйски поставив ногу на край обувной полки. Галина стояла рядом, чуть закрывая ему обзор. Потому тот не сразу заметил появление Михаила.

– Тебе чего тут надо? – хриплым голосом спросил Родин и, резко отодвинув ахнувшую Галину, сразу схватил Самойленко за грудки, дернув вверх.

Тот, не ожидая такой атаки, вцепился в сильные руки Михаила, пытаясь их оторвать от себя, и громко засопел.

– Миша! Не надо! – взвизгнула Галина и тоже повисла на его руке, стараясь ослабить хватку.

Это не возымело никакого действия. Родин лишь рассвирепел еще больше. Он буквально оторвал от пола Самойленко и швырнул его к входной двери. Тот отлетел и, ударившись спиной о притолоку, рухнул на пол. Галина кинулась к нему, протискиваясь мимо мужа. Опрокинула обувную полку. Споткнулась об нее. Упала. Глядя на эту свалку, Михаилу стало противно. Его боевой настрой пошел на спад.

– Быстро убрался отсюда, – пробасил он, с презрением смотря, как Самойленко неуклюже поднимается на ноги.

– Сам убирайся! – закричала Галина, вскочив гораздо проворнее, чем ее любовник. – Напился, как свинья! Какое ты имеешь право тут безобразничать?! Тут живут твои дети!

– А он опять за решетку захотел, – подал голос капитан, наконец приняв вертикальное положение. – Я ему это вмиг устрою!

– Пошел вон, мразь! – рявкнул Родин и сделал движение по направлению к нему.

Самойленко молниеносно открыл дверь и выскочил на лестничную площадку.

– Я найду на тебя управу, гаденыш, – эхом раскатился по подъезду его высокий голос. – Ты вообще пожалеешь, что родился.

Родин яростно захлопнул дверь и посмотрел на Галину. Она была настроена не менее агрессивно. Казалось, что вот-вот кинется на него с кулаками. Лицо ее было пунцовым, она часто дышала, словно только что пробежала стометровку. Из подъезда продолжали доноситься угрозы капитана.

– И тебе нравится вот этот? – с нескрываемым удивлением кивнул он на дверь. – Неужели ты и правда его любишь?

– Да, люблю! – крикнула Галина и, похоже, сама испугалась своего заявления. Вышло это как-то случайно, сгоряча, но она решила не останавливаться на этом: – Уж лучше приличный человек, а не такой алкаш, как ты! Какой пример ты подаешь детям?! Да тебя надо лишить отцовских прав! Тебя вчера Алешка буквально на себе тащил. А Даша! Она вообще заснуть не могла, рыдала! Как же, любимый папочка просто в коме был! Короче, собирай свои вещи и вали отсюда!