— Тетя Джудит сказала, что ты ушла, чтобы быть с мамочкой ипапочкой. Ты их видела?

— Я… Маргарет, это трудно объяснить. Я не ангел, но я всеравно буду твоим ангелом-хранителем, хорошо? Я буду следить за тобой, даже еслиты не будешь меня видеть, хорошо?

— Хорошо, — Маргарет играла с ее пальцами. — А ты не можешьбольше здесь жить?

Елена оглянула бело-розовую спальню, плюшевые игрушки наполках, маленький столик и качающуюся лошадку, с которой когда-то играла сама.

— Нет, не могу, — мягко сказала она.

— Когда мне сказали, что ты ушла к маме и папе, я сказала,что тоже хочу!

Елена крепко зажмурила глаза.

— Девочка моя. Тебе еще не время. Тетя Джудит тебя оченьлюбит, ей будет очень одиноко без тебя.

Маргарет кивнула, но веки у нее подрагивали. Пока Еленаукладывала ее и поправляла покрывала, она задала еще один вопрос:

— А разве ты меня не любишь?

— Конечно, люблю. Я тебя очень люблю — я даже непредставляла раньше, насколько. Но я справлюсь, а вот тете Джудит ты оченьнужна. И…

Елене пришлось сделать глубокий вдох, а когда она опустилавзгляд, глазки Маргарет были закрыты, и она ровно и глубоко дышала. Девочказаснула.

***

Дура, дура, думала про себя Елена, шлепая по снегу на другуюсторону Кленовой улицы. Она проворонила шанс спросить у Маргарет, был ли у нихРоберт. А сейчас было слишком поздно.

Роберт. Глаза вдруг сузились. Тогда Роберт стоял у церкви, исобаки взбесились. Сегодня так же взбесился котенок Маргарет — почти сразупосле того, как от стоянки отъехала машина Роберта.

Роберту за многое придется ответить, подумала она.

Ее мысли растекались, ее одолевала грусть. Душой она все ещебыла в теплом, светлом доме, из которого только что ушла, чтобы никогда большеего не увидеть. Все ее вещи, украшения, безделушки — что с ними сделает тетяДжудит? Она подумала, что ей больше ничего не принадлежит. Как бомжу.

— Елена?

Елена с облегчением узнала мысленный голос того, кто стоял втени в конце улицы. Она поспешила к Стефану, тот вытащил руки из карманов ивзял ее ладони в свои, чтобы согреть.

— Мередит мне рассказала, куда ты пошла.

— Я пошла домой.

Это было все, что она могла сказать, но, прижавшись к нему,она поняла, что он все правильно воспринял.

— Давай найдем место, где можно сесть, — предложил он иостановился. Все места, куда они могли бы пойти, были либо опасны, либо Еленатуда попасть не могла. Машина Стефана все еще находилась в полиции. В концеконцов они решили поехать к школе и устроиться под козырьком, где можно былосидеть и смотреть на падающий снег. Елена рассказала, что случилось в комнатеМаргарет.

— Я хочу, чтобы Бонни и Мередит пустили по городу слух, чтокошки тоже могут напасть. Люди должны знать. И хорошо бы, если бы кто-нибудьпонаблюдал за Робертом.

— Мы за ним присмотрим, детка, — обещал Стефан, и она несмогла сдержать улыбки.

— Забавно, сколько в тебе появилось американского. Я тебедолго об этом не говорила, но когда ты появился, ты был совсем чужим, а теперьникому в голову не придет, что ты не здешний.

— Мы быстро приспосабливаемся. Иначе никак. Все время новыестраны, новые времена, новые ситуации. Ты тоже научишься.

— Ты думаешь? — Елена не отрывала глаз от падающих снежныххлопьев. — Не знаю…

— Со временем придет. Если и есть что-то хорошее… в нашейситуации, то это время. У нас его столько, сколько нам надо. Вечность.

— Вместе в радости. Это, случаем, не то, что вам с Дамономобещала Катрина? — прошептала Елена.

Стефан отшатнулся.

— Она говорила о нас троих, я не это имел в виду.

— Стефан, пожалуйста, только не сейчас. Я и думать не думалао Дамоне, только о вечности. Она меня пугает. Меня пугает все с ней связанное,и иногда мне больше всего хочется заснуть и больше никогда не просыпаться.

В его уютных объятиях она чувствовала себя в безопасности,но ее новые способности действовали и вблизи. Она слышала каждый удар егосердца и ток крови по венам. Чувствовала, как запах его тела смешивается сзапахом куртки, снега, материала его одежды.

— Верь мне, пожалуйста, — прошептала она. — Я знаю, ты золна Дамона, но дай ему шанс. Я думаю, с ним все не так просто. Мне нужна егопомощь в поиске Другой Силы, и это — все, что мне от него нужно.

В этот момент она свято верила в то, что говорила. Сегодняона не чувствовала себя охотницей, казалось, тьма отпустила ее.

Больше всего хотелось сидеть дома у камина.

Сидеть и просто обниматься было тоже очень приятно, дажеесли вокруг шел снег. Дыхание у Стефана было жарким, он поцеловал ее в затылок,и она больше не чувствовала его отстраненности. Не чувствовала она и голода,ну, по крайней мере, того, что она принимала за голод. Теперь она была таким жеохотником, и потребность в единстве с ним была сильнее, чем потребность в еде.Еда не значила ничего. Что-то они потеряли, а что-то нашли. Она понималаСтефана как никогда раньше. Ее понимание сближало их еще больше, их души соприкасались,проникая одна в другую. Это не было пустой болтовней мысленных голосов, это былразговор, где не нужны слова. Как будто у них была одна душа на двоих.

— Я люблю тебя. — Дыхание Стефана обожгло шею, Елена обнялаего еще крепче. Она поняла, почему он так долго боялся ей в этом признаться.Когда тебя пугает одна только мысль о завтрашнем дне, сложно с кем-то строитьотношения. Не хочется утягивать никого вслед за собой в пропасть.

Особенно — любимого человека. «Я тоже тебя люблю», — ейпришлось заставить себя это выговорить. Мирное настроение было испорчено.

— Ты дашь Дамону шанс, хотя бы ради меня?

— Я буду с ним работать, но я не могу ему доверять. Я егослишком хорошо знаю.

— Я иногда сомневаюсь, знает ли его кто-нибудь вообще. Нухорошо, делай как знаешь. Может быть, попросишь его последить завтра заРобертом?

— Я следил сегодня за миссис Флауэрс, — Стефан ухмыльнулся.— Весь день и вечер. Ты знаешь, что она делала?

— Что?