что у нее все тело в синяках, потому что ее якобы избил грабитель. В итоге она велела мне держаться подальше от Нью-Йорка. Я так и делала, ведь папа, похоже, придерживался того же мнения.

Уже когда мамы не стало, я однажды собралась поехать туда в выходные к подруге на девичник, но она расторгла помолвку, и поездка не состоялась.

Что же случилось в Нью-Йорке? Почему мама так не хотела, чтобы я туда ездила? Может, это Каделлы напали на нее во время встречи выпускников и она боялась, как бы они не нацелились и на меня, если я поеду туда учиться или просто как турист?

Впрочем, все это бессмысленно, ведь если мама не погибла, моя жизнь для нее – отрезанный ломоть. Допустим, она боялась, что Каделлы попытаются мне напакостить, но ведь с тем же успехом они могли достать меня и в Лос-Анджелесе, и мама наверняка это понимала.

А если она боялась не того, что может случиться со мной в Нью-Йорке, а того, что я могу там обнаружить? Например, какие-то касающиеся мамы сведения. Сведения, получив которые я рискую в конце концов оказаться в опасной ситуации.

Я обзваниваю несколько больниц, расположенных неподалеку от Нью-Йоркского университета, чтобы узнать, сохранились ли у них какие-то записи относительно мамы как жертвы ограбления в 1997 году. Если да, у меня будет больше информации о том, что тогда случилось, ведь мама вполне могла сказать мне неправду.

Я знаю, что по законам неприкосновенности частной жизни (уж в них-то я разбираюсь!) шансов у меня мало, но отчаяние вынуждает действовать. Каждый больничный сотрудник, с которым я разговариваю, требует прислать электронное письмо с копией маминого свидетельства о смерти и документа, подтверждающего, что я ее дочь. Только после этого они готовы дать мне ответ. Но никто не может сказать, когда в таком случае со мной свяжутся и свяжутся ли вообще. Лишь одна молодая женщина спрашивает мое имя и номер телефона, чтобы перезвонить.

Я понимаю, что при личной встрече у меня было бы больше шансов добиться результата: гораздо труднее отказать человеку, когда он стоит перед тобой.

Рассказ Перл не попал в список Эдди, потому что тогда я еще не пришла к решению, которое сейчас кажется очевидным: мне необходимо отправиться в Нью-Йорк. А ведь мама заклинала меня держаться от него подальше.

Я покупаю билет на ближайший ночной авиарейс до Нью-Йорка и эсэмэской сообщаю об этом Эдди. Заодно извиняюсь за то, что в выходные не поеду с ним, как мы планировали, в Санта-Барбару, чтобы отпраздновать нашу вторую годовщину. Первую мы отметили там же, в люксовом отеле «Фор сизонс». Эдди тут же отвечает: просит не переживать, пишет, что мы можем перенести поездку и что он свяжется с Полом и спросит, можно ли мне остановиться в Нью-Йорке у них с Энтони.

А еще через пару минут перезванивает.

– Я только что говорил с Полом. Его родители живут в Северной Каролине, и у папы была экстренная операция на сердце. Они с Энтони скоро туда поедут и предлагают тебе пожить в это время у них. Если хочешь, они оставят тебе ключи у кого-нибудь из соседей.

– Думаю, мне удобнее будет остановиться в гостинице, – говорю я, но не объясняю причину такого решения. А причина проста: среди людей я буду чувствовать себя в большей безопасности, чем в чужой квартире наедине с собой.

– Как хочешь, – соглашается Эдди.

– Спасибо, что поговорил с Полом, – благодарю я, и мы вешаем трубки.

Со вчерашнего утра меня швыряет от грусти к гневу и обратно к грусти оттого, что я оказалась в такой ситуации. Сейчас я снова в гневе.

Если мама жива, я должна ее найти, но далеко не только чтобы предупредить об опасности. Мне необходимо вернуть себе ощущение безопасности, а этого, похоже, не случится, пока я не разберусь, что вообще происходит. Какие-то люди меня преследует. И даже в собственном доме я не чувствую себя защищенной.

После маминой смерти я прошла через ад, мне пришлось рвать жилы, чтобы оставить беды позади и снова зажить нормальной жизнью. А теперь из-за каких-то сетей, в которые мама угодила несколько десятилетий назад, эта жизнь оказалась под угрозой.

И я принимаюсь за сборы в дорогу.

Глава 21

Февраль 1998 года

К моменту приезда в «Новые горизонты» вся жизнь девушек уже была целиком подчинена расстройству пищевого поведения. Они целыми днями считали калории, одержимо взвешивались, измеряли собственное тело вдоль и поперек, пытаясь понять, поправляются они или худеют (а поначалу всегда кажется, что вес растет).

Рутинные хлопоты помогали пациенткам сосредоточиться на повседневных делах, которые не имели отношения к РПП. Сотрудники старались давать нам поручения, не связанные с физическими нагрузками: например, сложить постиранное белье, вытереть пыль, вынести мусор.

С учетом моей недавней одержимости физическими упражнениями мне досталась самая несложная работа: складывать рекламные буклеты нашего лечебного центра и класть их в конверты, которые потом разошлют по больницам и приемным докторов.

Такое же поручение было и у Эмили, потому что она получала пищу через трубочку и ей нельзя было напрягаться. Мало того что мне приходилось делить с ней спальню после ее доноса о моем побеге и терпеть постоянные мелочные придирки, шпильки и намеки, что ее РПП круче моего, – теперь меня вдобавок заставили трудиться рядом с ней за одним столом в столовой.

В ожидании доктора Ларсен, которая должна была принести буклеты, Эмили выполняла свой ежедневный навязчивый ритуал и ощупывала себя, надеясь проверить, что там у нее с весом и размером. Вернее сказать, она хотела удостовериться, что они не увеличились. Иногда она трогала ключицы, иногда обхватывала ладонями ляжки. В тот день она поочередно сцепляла пальцы одной руки вокруг запястья другой, придирчиво убеждаясь, что они отлично соединяются и под ними остается еще много места.

В столовую вошла доктор Ларсен с пачкой брошюр.

– Эмили, пожалуйста, оставь в покое свои запястья, – сказала она моей напарнице. Та опустила руки, и они повисли вдоль тела.

Доктор Ларсен водрузила перед нами стопку буклетов, взяла верхний и стала показывать, как их нужно складывать.

– Фирменный бланк должен оказаться сверху, – объясняла она. – Мысленно поделите каждый листок на три части: треть пойдет наверх, треть – в середину, и треть будет внизу. Вначале возьмите нижнюю часть и согните так, чтобы…

– Мы умеем складывать бумажки, – оборвала ее я. – Господи, это же проще простого! – Я сердито тряхнула головой. Хотя на самом деле меня бесили не объяснения врача,