– Только этого мне не хватало… – Теперь уже я тяжело вздохнула.

Даже если бы Никита Морозов был самым замечательным на свете, ему не нашлось бы места в моем израненном сердце. Оно было занято раз и навсегда. И я не желала каких-либо перемен ни сейчас, ни через тысячу лет. Когда мы с Варей зашли в лекционный зал я испытывала лишь дребезжащий непокой от случившегося. Хотя нет, неприятный осадок все же остался в душе, мне вовсе не понравился оценивающий взгляд Морозова. И чтобы отвлечься, я принялась думать о предстоящей встрече с няней.

Как же я соскучилась по Лизе!

Наши телефонные разговоры получались продолжительными лишь ближе к десяти часам, когда няню уже никто не дергал, и уборка с приготовлением завтрака, обеда и ужина оставались позади. Но последнее время Лиза стала раньше ложиться спать, видимо, возраст и усталость требовали большего отдыха. Семьдесят один год – это очень много, для того чтобы так работать. Но другой жизни Лиза категорически не хочет.

«Человек не должен останавливаться, моя бабушка трудилась на земле до восьмидесяти трех лет, и я буду», – на прошлой неделе сказала Лиза, когда я в очередной раз волновалась о ее здоровье.

– Давай сядем здесь, – предложила Варя, кивая на первый ряд.

– Хорошо.

«Домой приеду к пяти, будь готова», – пришло сообщение от Егора, и я сразу коснулась волос. Показалось, будто они еще пахнут краской.

* * *

Вес прибавлялся понемногу, но для моего тощего состояния даже такие темпы являлись весомыми. Отражение в зеркале уже «не радовало» синяками под глазами, впалыми щеками и шеей, как у общипанного куренка. И я не походила на осенний листок, с которым легко и непринужденно справится первый же порыв ветра.

Наверное, Варя права, новый цвет волос добавил внешней строгости и уверенности. Но в душе все еще кричали чайки и непрерывно рябило море, поднимая со дна песок…

К поездке я готовилась тщательно. Во-первых, я не хотела напугать няню своим видом. Лиза непременно разволнуется и потом еще долго будет переживать. Во-вторых, мне требовалась защита от Вики, а одежда и макияж могли помочь в этом. Это как надеть на себя броню и нанести на лицо боевую раскраску, вдохновляющую на встречу с противником. Конечно, я, как обычно, выбрала умеренный макияж, но рука потянулась к помаде чуть ярче, а среди теней победили серебристо-лиловые.

Широкие серые джинсы и объемный джемпер сливового цвета скрыли худобу. Однако мне требовалось что-то еще – последний штрих. Не раздумывая, я приколола на грудь брошь-чертополох. И теперь я была уверена, что любые слова Вики и тяжелые взгляды Егора рассыпятся, встретившись со мной.

Ближе к пяти часам я спустилась на первый этаж и устроилась на диване с чашкой чая и учебником по биологии. Параграф о борьбе за существование и естественном отборе оказался коротким, и я его выучила довольно быстро. Перечитав на всякий случай высказывания Дарвина на эту тему, я перевернула страницу.

Хлопнула дверь, и послышались приближающиеся шаги.

– Дженни, – раздался голос Егора.

Я подняла голову, закрыла учебник и неожиданно для себя резко встала.

– Я готова, мы можем ехать.

Мы не виделись с того момента, как поругались в комнате Павла, и сейчас казалось, будто прошла тысяча лет. Нет, не потому что забылась яростная ссора или перестала душить обида, а потому что между нами вырос прозрачный ледяной айсберг. Я не чувствовала ничего, но только одну долгую минуту…

Егор нахмурился, шумно вздохнул, сделал шаг и спросил так, будто речь шла об измене государству:

– Зачем ты покрасила волосы?

В его глазах появилось раздражение, которое увеличивалось, увеличивалось и увеличивалось… Пока не превратилось в… гнев?

– Захотелось, – произнесла я то единственное, что было возможно и вспомнила каждую фразу, сказанную Кристиной. Кажется, мой маленький бунт удался, но я еще вовсе не победитель. И, честно говоря, я не знала, как вести себя дальше. Если я не сделала ничего плохого, то должна ли я оправдываться? А если начну оправдываться, то не проиграю ли?

– Мне не нравится твой ответ. – В голосе Егора прозвенел металл, и я получила один из тех взглядов, которые способны вытянуть все силы и парализовать. Собственно, это и стало со мной происходить. – Завтра же я отвезу тебя в салон, и тебе вернут твой цвет волос.

– Нет. Он будет не мой. Это будет подделка! Просто другая краска! – не выдержав напряжения, выкрикнула я. – Это мои волосы, и я могу делать с ними все, что угодно!

Егор в костюме и белой рубашке производил впечатление всесильного. После смерти папы и Павла он стал выглядеть старше своих лет, и сейчас на меня давило еще и это. Я видела, как напряжено его лицо, и я понимала, насколько ему не понравились перемены в моей внешности. Вернее то, что я совершила этот «террористический акт» самостоятельно.

– Ты должна думать только об учебе! – резанул Егор, но в этот момент, его взгляд опустился ниже и замер на моей груди. – Откуда у тебя эта брошь?.. – совершенно другим тоном спросил Егор и быстро заглянул мне в глаза, собираясь, видимо, прочитать в них ответ. Его брови были удивленно приподняты, будто только что произошло невероятное событие, способное изменить чуть ли не миропорядок.

– Бабушка подарила, – осторожно ответила я и на всякий случай прижала биологию к груди.

– Да, конечно… глупо было спрашивать… – произнес Егор еле слышно, а затем быстро и требовательно спросил: – Что написано на оборотной стороне?

Еще секунду назад я думала, что хуже быть не может, но теперь я просто не понимала, чего ждать. И как я могла озвучить ту фразу, если сейчас она станет вызовом, угрозой или… достойным ответом. Ответом тому, кто ненавидит меня и постоянно причиняет боль.

– Мы опоздаем, нужно ехать, – превратившись в сдувшийся шарик, торопливо произнесла я и сделала попытку устремиться к двери.

Но Егор схватил меня за плечи и притянул к себе, как тряпичную куклу, не получившую при рождении самых обыкновенных костей. Нас разделяли теперь десять сантиметров и учебник биологии. Если меня когда-нибудь спросят, какой мой самый любимый предмет в школе, я без промедления отвечу: «Биология!»

– Дженни, так что написано на брошке? – На губах Егора появилась насмешливая улыбка, и, наверное, именно она придала мне силы. Или разозлила.

– Никто не тронет меня безнаказанно, – произнесла я, и хватка Егора мгновенно ослабла.

– Правильно. – Он медленно опустил руки.

– Это девиз рыцарского ордена в Шотландии.

Я сообщила это так, будто присутствовала на олимпиаде по истории и отвечала на самый сложный вопрос. Слова прозвучали четко и уверенно. Я уже сроднилась с чертополохом и действительно чувствовала от него особое тепло – защищающее.

Егор помолчал немного и с усмешкой произнес: