Теперь же предстоял спуск с гор, о котором Ольга не имела нималейшего представления. Исходя из этого, ее следовало отправить на трассу дляновичков, но этому воспротивился Марк: он не хотел расставаться с женой ни начас.

— Тебе не стоит волноваться, — попробовал убедитьего Иона. — Я позанимаюсь с ней.

— Вот этого-то как раз я боюсь больше всего, —Марк был предельно откровенен, ему явно не нравились те знаки внимания, которыеИона оказывает Ольге.

— Марк, душка, по-моему, это бред ревности, —проницательно заметила Инка. — Есть такой специальный термин в психиатрии.Не хочешь провериться на сей предмет?

— Не хочу, — отрезал Марк.

На некоторое время они замолчали, зачарованные открывающимсяс фуникулера пейзажем. Горы были так красивы, так совершенны, такдевственно-чисты, что у Ольги даже защемило сердце. Внизу проплывали верхушкисосен, слаломные вешки, густо утыканные игрушечными фигурками лыжников. «Розаветров» осталась далеко внизу, ее здания походили теперь на детали яркогодетского конструктора. Ольга вдруг подумала о парне, пропавшем несколько днейназад.

Должно быть, он тоже поднимался на этом фуникулере, —может, даже сидел на том месте, на котором сидит она… А горы не сталицеремониться с ним, уволокли в укромный уголок… Должно быть, в горах полноукромных уголков, так же, как и в душе любого человека. И в каждом из них лежатпод снегом мертвые лыжники: измены, тайные желания, о которых никому невозможнорассказать, подавленные страсти, неутоленные амбиции… Важно не наткнуться наних случайно и не вытащить на свет.

Впрочем, не стоит об этом беспокоиться, ты всегда была образцомуравновешенности, Ольга. Тебе и в голову не приходило изменить мужу, попроситьу отца денег на машину, просрочить переводы для издательства больше чем навосемь дней. Даже лыжи ты выбрала классические, без особых притязаний…

…Через несколько минут фуникулер выплюнул их на хорошоутрамбованной площадке. До начала спуска было не более ста метров.

— Вам не кажется, что здесь слишком многосоискателей? — неожиданно спросила Инка.

— В каком смысле? — удивился Марк.

— В самом прямом. Тут людей больше, чем в Ялте в разгаркупального сезона.

— А ты хотела, чтобы их было как в областном театре напремьере производственной пьесы современного автора?

— Хотя бы!..

Впрочем, сетования Инки были явно преувеличены: лыжников вобозримом пространстве вряд ли набиралось больше двух десятков.

— Да какая тебе разница?

— Видишь ли, Марик, душка, скоростной спуск — это делоинтимное. Почти как бритье ног. Хотелось бы, чтобы было как можно меньшесвидетелей.

— Свидетелей чего? Бритья ног или твоих подвигов налыжах?

— Того и другого.

— Ну извини.

— Вы поможете мне закрепить лыжи. Иона? — Инкенадоело препираться с Марком, и она переключилась на его брата.

— Конечно, — Иона улыбнулся. — Обожаю этих«новых русских»…

— Всех подряд или выборочно? — неожиданно для себяспросила Ольга. И вдруг поймала себя на том, что в ее голосе прозвучало именното легкомысленное кокетство, которым всегда отличалась Инка. Если так пойдет идальше, то придется сделать короткую стрижку и называть своего собственногомужа «Марик, душка».

— Всех подряд.

— Чему обязаны такой высокой честью? — Инкаподмигнула Ольге, что-что, а быть «новой русской» ей нравилось.

Если учесть, что большую часть своей жизни она провела вблагородной бедности, визитной карточкой которой была зарплата ее матери —воспитательницы в интернате для детей с замедленным развитием.

— Интересно за вами наблюдать, — с готовностьюответил Иона, видимо, он уже давно подготовил эти тезисы, вот только развить ихпока не представлялось возможности. — Накупите себе снаряжения на многиетысячи долларов, два раза спуститесь с откляченным задом и на прямых ногах — ивсе… На этом ваши привязанности к лыжам заканчиваются.

— Что — «все»?

— Отправляетесь в бар, требовать водки, цыган смедведями и винтовку для стендовой стрельбы.

— Почему же винтовку? — спросил Марк.

— Ну, не винтовку, — Иона пристально посмотрел набрата. — Романтических шлюх для финской бани. С обязательным разрядом попрыжкам с трамплина.

— По-моему, вы им завидуете. Иона! — засмеяласьИнка. — Этим замечательным парням — «новым русским»…

Марк не стал дожидаться завершения дискуссии. Он выбрал длясебя самое подходящее место для начала спуска: это не была хорошо вылизаннаятрасса, ради которой они поднялись сюда. Марк взял левее по склону, и теперьвсе они хорошо видели, что он ринулся вниз по глубокому снегу, в которомизредка мелькали проплешины наледи.

Это был показательный спуск — Ольга чувствовала, что Маркуособенно важно пройти его, иначе бы он не был самим собой. Впрочем, все этимысли тотчас же вылетели у нее из головы — то, что делал Марк, завораживало ее:он несся в рыхлом, нетронутом снегу, бросая вызов силе тяготения.

Иногда он почти ложился на склон, вписываясь в поворот.

Иногда Ольге казалось, что он упадет, и падение будетстрашным. Только сейчас она заметила скалу, припорошенную предательски тонкимслоем снега. Эта скала незыблемо высилась на пути Марка.

И тогда нервы ее не выдержали: она повернулась лицом к Инке— только бы не видеть возможного падения — и сжала кулаки. Ольга уже готовабыла зажмуриться, вот только выражение Инкиного лица остановило ее: суженныеволнением зрачки, сжатые губы… Кто бы мог подумать, что Инка, не терпящая Маркапо определению, так переживает за него!..

— Как там? — спросила Ольга подругу прерывистымшепотом. Впрочем, она уже знала, что все в порядке: лицо Инки разгладилось, аглаза наполнились влажным восхищенным светом.

— Смотри, Лелишна! — не удержалась Инка.

Смотри, опасности нет, говорили ее раздувающиеся ноздри.Ольга повернулась и увидела Марка в момент взлета над скалой: он действительнолетел! Жесткий силуэт на фоне ослепительно яркого неба…

— Что скажете. Иона? — спросила Инка, когда Маркблагополучно приземлился и скрылся внизу.

— Только то, что он знает толк в лыжах, — надменносказал Иона, и это была единственная похвала, которой удостоился Марк. —Выбрал самые лучшие. Они сами все делают, только и всего.

Только и всего!

Это было так чудовищно несправедливо, что у Ольги дажевыступили слезы на глазах. Конечно же, она знала, что Марк действительно выбралсамые хорошие лыжи, — он говорил ей об этом вчера, после того, как онивернулись из бара. Говорил только затем, чтобы отвлечь Ольгу от тягостныхвоспоминаний о снежном городке со скульптурами.