2

До этого самого момента, поскольку я был занят поисками Иксаи предотвращением возможного убийства, я почти не беспокоился о своей дочери.Все личные проблемы отошли на задний план.

И вот сейчас, когда выстрел уже был произведён, когдапредполагаемое преступление, удалось счастливым образом избежать, я вдругзабеспокоился. Чьё-то случайно произнесённое слово поставило меня перед фактом,что Аллертон, оказывается, женат.

Бойд Каррингтон, который знал абсолютно всё обо всех, ещёбольше прояснил обстановку. Жена Аллертона была ярой католичкой. Она покинуламужа вскоре после свадьбы, но из-за её вероисповедания вопрос о разводе неподнимался.

— И это, — откровенно заметил Бойд Каррингтон, — как нельзялучше его устраивает. Намерения Аллертона всегда были бесчестны, а наличие женыочень даже удобно.

Приятная новость для отца!

Дни, последовавшие за выстрелом, прошли без особыхпроисшествий. Что же касается меня, то нетерпение моё постоянно росло.

Полковник Латрелл большую часть времени проводил у постелижены. Прибыла новая сиделка, так что Кравен, смогла вернуться к своим прямымобязанностям у миссис Фрэнклин.

Я не хочу быть несправедливым, однако должен заметить, чтораздражение со стороны миссис Фрэнклин росло, потому что она уже не былабольной номер один. Привыкшая к тому, чтобы разговоры о её здоровье всегда былиглавной темой, маленькая леди была явно недовольна тем вниманием, котороеоказывалось миссис Латрелл. Разыгрывая из себя терпеливую больную, она, сидя вшезлонге и прижав руку к груди, жаловалась на сердцебиение и на отсутствиеаппетита.

— Я так не люблю тревожить кого — либо, — жалобно бормоталаона, обращаясь к Пуаро. — Мне так стыдно, что у меня слабое здоровье. Этотак.., так унизительно. Всегда просить других что-нибудь для себя сделать. Мнеиногда кажется, что плохое здоровье — это сродни преступлению. Если человек нездоров или сошёл с ума, значит он не от мира сего и с ним следует покончить.

— Ну что вы, мадам, — Пуаро как всегда был любезен. — Нежныйэкзотический цветок всегда нуждается в тепле, он не «в состоянии вынестихолодный ветер. Лишь простая трава растёт в любых условиях, но она от этого нестановится дороже. Взгляните на меня — изуродованный, страдающий от судорог,неспособный двигаться — я, тем не менее, не собираюсь уходить из жизни. Я досих пор наслаждаюсь едой, питьём, игрой ума.

— Да, но вы — другое дело, — вздохнула миссис Фрэнклин. —Вам не о ком беспокоиться, а у меня бедный Джон. Я для него — гиря на шее.Больная, беспомощная жена.

— Ничего подобного он мне не говорил.

— Не говорил. Конечно, нет. Мужчины, бедняги, от природы такоткровенны. Мой Джон, например, не может скрыть своих эмоций. Это, конечно, незначит, что он злой человек, но он очень невнимателен. Он не испытывает никакихчувств и считает, что то же самое происходит с другими. Чертовски хорошородиться толстокожим.

— Я бы не назвал доктора Фрэнклина толстокожим.

— Да? Вы не знаете его так хорошо, как я. Если бы меня небыло, он чувствовал бы себя свободнее. Иногда у меня такое настроение, чтокажется, лучший выход — это покончить со всем этим.

— Ну что вы, мадам. Успокойтесь.

— В конце концов, какая польза от меня? Покончить с этиммиром и отправиться в просторы неизвестности. — Она покачала головой. — Джонтогда будет свободен.

— Вздор, — сказала сиделка Кравен, когда я передал ей весьэтот разговор. — Она не сделает ничего подобного. Не беспокойтесь, капитанГастингс. Люди, которые умирающим, мрачным голосом говорят о том, что хотятпокончить с жизнью, не имеют ни малейшего намерения сделать это.

Следует отметить, что, как только разговоры вокруг ранениямиссис Латрелл затихли и сиделка Кравен вновь вернулась к своим обязанностям,настроение миссис Фрэнклин существенным образом улучшилось.

Однажды утром Кёртисс предложил Пуаро посидеть среди буковыхдеревьев недалеко от лаборатории доктора Фрэнклина. Пуаро любил этот уголок,ограждённый от любых ветров. Ведь маленький детектив не переносил сквозняков ивсегда подозрительно относился к свежему воздуху. Мне кажется, он предпочиталнаходиться в помещении, но, бывая на свежем воздухе, тщательно укутывалсяпледом.

Я решил присоединиться к нему. Когда я подошёл к Пуаро, излаборатории вышла миссис Фрэнклин, подобающим образом одетая и очень весёлая.Она сказала, что собирается съездить с Бойдом Каррингтоном посмотреть его дом идать советы относительно его благоустройства.

— Вчера, во время разговора с Джоном, я оставила влаборатории свою сумочку, — сказала она. — Бедный Джон! Он и Джудит уехали вТэдкастер за каким-то реактивом.

Она села рядом с Пуаро и покачала головой с комическимвыражением лица.

— Бедняжки! Я так рада, что не интересуюсь наукой. В такойпрекрасный день, как сегодня, заниматься ею — просто ребячество.

— Смотрите, мадам, как бы вас не услышали наши учёные!

— Да, конечно, — выражение её лица стало серьёзным.

— Вы не должны думать, месье Пуаро, — произнесла онаспокойно, — что я не восхищаюсь своим мужем. Напротив, мне кажется, что онживёт только ради своей работы — это просто потрясающе! — с волнениемпроизнесла она.

Я невольно подумал, что миссис Фрэнклин любит играть разныероли. В данную минуту она играла роль преданной жены, обожающей мужа — героя.

Она наклонилась вперёд и положила руку на колено Пуаро.

— Джон, — сказала она, — святой. Иногда это меня простопугает.

Назвать Фрэнклина святым, по моему мнению, было простоневозможно.

— Он будет делать всё возможное, идти на любой риск, толькодля того, чтобы увеличить знания человечества, — продолжала Барбара Фрэнклин,глаза её сверкали. — Ведь это очень хорошо, как вы считаете?

— Конечно, конечно, — быстро ответил Пуаро.

— Но иногда, знаете, я очень беспокоюсь за него. А этиужасные бобы, с которыми он сейчас экспериментирует. Я так боюсь, как бы он незадумал испытывать их на себе.

— Наверняка он принял все меры предосторожности, — быстросказал я. Она покачала головой с печальной улыбкой.

— Вы не знаете Джона. Вы когда-нибудь слышали, как ониспытывал какой-то газ?

Я покачал головой.

— Это был какой-то газ, о котором все хотели знать абсолютновсё. Джон изъявил желание провести необходимые опыты для того, чтобы изучитьпоследствия воздействия газа на животных и человека. Он закрылся в боксе на 36часов, измерял свой пульс, температуру, дыхание. Это был ужасный риск, каксказал мне один профессор. Он вполне мог умереть, но таков уж Джон, егосовершенно не волнует собственная безопасность. Мне он кажется такимсамоотверженным человеком, а вы как думаете? У меня никогда не хватило бымужества на такие опыты.