Я подцепил скользкий кругляш, пожевал крупитчатое нечто и,сделав над собой некоторое усилие, проглотил. Загадочные кнедлики и впрямьоказались чем-то вроде манного пудинга – отвратительная штука! Но непроизносить же такие слова за столом, да еще при дамах!

Необычно выглядело и пиво. В прозрачной кружке колыхаласьжидкость двух цветов: темно-коричневая и нежно-желтая. Слои не перемешивались,очевидно, одна часть была тяжелее другой.

Осторожно сделав глоток, я сразу понял, в чем дело: намподали своеобразный коктейль, лично мне впервые приходилось пробовать подобный:темное и светлое пиво. Но вкус необычного напитка оказался превосходным, и япостарался не осушить кружку залпом. Эстер тоже понравилось пиво, она выпилапочти половину порции и принялась профессионально резать свинину. Я опустилглаза на пудинг. Понятно теперь, почему Эстер такая полная: она просто любитпоесть. Дама с каждой минутой нравится мне все больше и больше. Николетта иКока кривляки, отчаянно скрывающие свои маленькие слабости. Уж они-то никогдане станут на людях с наслаждением глотать пиво или, роняя слюнки, резать мясо.Но тут Кока меня удивила.

Она сначала весьма брезгливо отпила из кружки, потомпосмаковала и мигом допила все до конца.

– Вкусно?! – с удивлением воскликнула она. –Даже очень! Ваня, закажи еще.

Маменька последовала примеру подруженьки. Я подозвалофициантку. Получив еще один полный бокал, Николетта спросила:

– Что я ем?

– Зебу, – усмехнулась Эстер, – вкусно?

– Ну… вкус специфический.

– А именно?

– Рыбой пахнет.

– Ну это и есть рыба.

– Нет, не похоже. Вава! Узнай название животного,немедленно.

Поскольку к тому времени у моих спутниц опустели кружки, явновь подозвал официантку:

– Пиво.

Та кивнула и двинулась было на кухню, но я задержал девицу:

– Зебу – это кто?

– Цо?

– Зебу – гав-гав?

– Гав-гав? – испугалась официантка. – Не, не,неможно гав-гав…

– То есть, я хотел спросить – она му-му? Хрю-хрю?Цып-цып? Ко-ко-ко?

Неожиданно девушка поняла вопрос и прыснула:

– Не. Зебу – ква-ква! Ква-ква!

Все сразу стало на свои места. Зебу, цабу, обзывай, какхочешь, а это обычная жаба, то есть лягушка. И ведь не зря официантка делаларуками плавательные движения. Правильно, квакушки живут в воде! Но что сейчасустроит Николетта, понявшая, что ей подали на ужин смачную жареную жабу?

На всякий случай я втянул голову в плечи. Боже, спасиглупенькую официантку, кафе и бедного Ивана Павловича! Сейчас все смететторнадо.

Но сегодня явно был день потрясений. Николетта сначаласкорчила гримасу, а потом захихикала:

– Я это в Париже ела. Ничего особенного. Ваня, ещепива. Послушай, Эстер, дай мне попробовать кусочек свинины из твоей тарелки!

– Конечно, дорогая, – закивала та, – кушай наздоровье.

Николетта лихо опрокинула в себя очередную порцию пива, состуком поставила кружку и захохотала:

– Повторить!

– Точно, – подхватила Кока, – еще по одной!

Николетта схватила тарелку Эстер и принялась быстро жеватьмясо. На столе снова появилось пиво. Маменька и Кока разом осушили кружки,икнули и осоловело уставились друг на друга. Тут только до меня дошло: милыеподружки пьяны, как ломовые извозчики и их лошади, вместе взятые.

– Споем? – вдруг предложила Кока.

У меня отвисла челюсть.

– Дддавай, – согласилась Николетта, – эхма,начинай!

Кока открыла рот и, сверкая изумительно сделаннымикоронками, начала:

– Неужели розу чайную выпьет кто-нибудь за нас…

У меня из рук выпала вилка. Я всегда в машине слушаю радио,и простите, фанаты, бессмертный хит Киркорова и Распутиной мне уже порядкомосточертел. Его крутят в жесткой ротации, повторяют буквально через пятнадцатьминут, я уже способен спеть эту песню без малейшей запинки. Но Кока-то откудазнает ее? Она же воинствующая любительница классической музыки! Дама, которую,выражаясь языком подростков, плющит, тащит и колбасит от звезд эстрады?

Но не успел я слегка прийти в себя, как получил новыйшоковый удар. Николетта откашлялась и подхватила:

– Неужели дверь стеклянную не откроем мы сейчас?А-а-а-а, я не слышу тебя…

Я просто обомлел. Николетта-то, оказывается, тоже вматериале! Ну и ну! Только вчера днем маменька погнала меня через вагон кпроводнику с требованием выключить радио.

– Объясни этим долдонам, – кипела она, – чтоне все люди переваривают современную музыку. У некоторых она вызывает нервнуюпочесуху и аллергию. Пусть немедленно поставят Моцарта, Вивальди, на худойконец, Баха.

– Или Гайдна, – подхватила Кока.

И вот теперь меломанки самозабвенно распевают «Розу чайную».Было отчего прийти в изумление.

– Мне кажется, их надо отвести в отель, –улыбнулась Эстер.

Я кивнул:

– Ваша правда.

Всю дорогу до «Неаполя» Кока и Николетта во все горлогорланили песни из репертуара МузТВ. Оказалось, что они с легкостью могутисполнить хиты таких групп, как «Руки вверх» и «Дискотека Авария». Оченьздорово вышла у них песня «Мумий Тролля» «Это по любви», но с особой страстьюдамы исполнили «Шоколадного зайца». Вот с Катей Лель вышла незадача. Плохослушающиеся языки не сумели произнести заключительные фразы «Джага-джага.М-мм-м, мне это надо-надо». Но вполне вероятно, что хмель просто окончательносхватил их в свои цепкие лапы. Слава богу, когда мы с Эстер доволокли двухглупо хихикающих дам до отеля, у них наступила фаза паралича речи. Кстати,Эстер, пившая наравне со всеми, была, что называется, ни в одном глазу.Проглоченное пиво никак не сказалось на ее поведении.

Мы усадили Коку с Николеттой в холле.

– Сделайте одолжение, – попросил я, – непойте больше!

Дамы икнули, закрыли глаза и, уронив головы на спинкикресел, мирно засопели. Мысленно перекрестившись, я сказал Эстер:

– Очень прошу вас, подождите пару минут, сейчас возьмуключи от номеров, уложу маменьку с Кокой и провожу вас. Вы в каком отелеостановились?