– Вы мне договорить не дали, – сердито ответилаЮлия, – перебиваете без конца, никакого терпения. Катька как жила в нижнемгороде, так и осталась там, а вот Светка переехала – на кладбище! Иржи налюбовницу обозлился, денег она у него взяла и не отдала. Небось решилстребовать, а откуда их Светке взять? Вот он взбесился, приехал к Свете,скандал закатил и сказал, чтобы больше в их доме не появлялась! А та, дура,вены себе на руках перерезала! Катька труп нашла. Кровищи, говорит, полнонахлестало: ванная комната, холл, лестница, подъезд, двор, мостовая… Всезалило. Вона как!

Я крепко сцепил челюсти, чтобы не воскликнуть ненароком:«Врать надо тоже с умом! Да, крови было много, но только в ванной». И потом,сколько же народу надо зарезать, чтобы красные реки текли по мостовой?

– Катька в полицию бегом, – Юлия в ажиотажеразмахивала толстыми ручонками. – Иржи в тот момент в нижнем городе вавтомастерской свою «Шкоду» чинил. Катька когда к ментам бежала, его приметила.Ну, парня и вызвали поговорить. Катька же Ленке позвонила и ляпнула: «ИржиСветку убил, его арестовали». Ясное дело, Лена понеслась к подруженьке. Ох, онаглупая была, – запричитала Юлия, – просто блаженная! Люди ей добрахотели, глаза открыть пытались. Ведь не только я одна зудела: «Гони Светку,уведет Иржи». А Ленка, дурочка, всем отвечала: «Ну что вы выдумали. Мы дружим».Во, додружились! Принеслась она к Светке, увидела кровищу и упала, инфаркт сней приключился. Иржи допросили и вины его не нашли. Если баба вены режет из-залюбовника, то он тут при чем, а? Ну, решили его отпустить. А тут известие просмерть Ленки подоспело. Иржи со стула брык, в конвульсиях весь затрясся… Страхсмотреть!

– Вы видели? – не утерпел я.

Манера Юлии выдавать невероятные слухи за абсолютно верныефакты могла вывести из себя кого угодно.

– Аська мне рассказывала, – пояснила Юлия, –из лазни. Она там полы моет, а ее подружка уборщицей при ментовке служит. Вобщем, две покойницы и один почти умерший! Во! Санта-Барбара отдыхает! Вамтеперь на дармовщину не пожить. Ищите отель или квартиру.

Сухо поблагодарив местную сплетницу, я вышел на улицу,вытащил было мобильный, но тут же сунул его назад. Похоже, в этом мирно спящемгороде отовсюду торчат все слышащие уши и таращатся всевидящие глаза!

Добравшись до гостиницы, я заперся в своем номере, тщательнозадернул на окнах тяжелые гардины, прошел в ванную, пустил струю из крана и лишьпотом соединился с Норой.

– Интересные дела творятся в Ковальске! –воскликнула хозяйка. – Завтра ступай в лазню и потолкуй с этой Катериной,а я пока кое-что сама разузнаю. Будь осторожен.

Забыв, что Нора меня не видит, я кивнул. Сам хотел завтра нисвет ни заря отправиться в лазню.

Утром Николетта и Кока, кряхтя и охая, выползли завтракать вресторан при гостинице. Глядя на их бледные, почти синие лица, я ухмыльнулся ис самой трогательной заботой в голосе осведомился:

– Как ваше самочувствие?

– Ужасно, – простонала маменька, прикладывая квекам тонкие пальцы, сплошь унизанные кольцами со сверкающими камнями, –голова кружится, ноги дрожат…

– Нас отравили, – сообщила, зябко кутаясь в шаль,Кока, – в мясе был цианистый калий! Меня полночи тошнило в туалете!

– А у меня болит желудок, – заметиламаменька, – словно горячего ежа целиком проглотила, и теперь он таммедленно-медленно поворачивается. Вава, принеси воды. Умираю, как пить хочется!

– И мне, – протянула Кока, – похолодней, слимоном…

Я встал, взял с длинного, заставленного закусками стола парубутылок минералки, налил дамам. Они жадными глотками осушали вместительныеемкости.

Нет, цианистый калий тут ни при чем. Человека сия отраваубивает мгновенно, ста граммов хватит на то, чтобы извести целую армию.Впрочем, вполне вероятно, что Коке было бы мало и полкило цианида. Она живуча,как таракан, думаю, приди ее несчастному зятю в голову идея избавиться оттещеньки, он бы испытал глубокое разочарование: Кока в воде не утонет, в огнене сгорит и от яда даже не чихнет. Но сейчас ей, похоже, не слишком хорошо,впрочем, и Николетта испытывает настоящий дискомфорт, сегодня она неприкидывается бедной, несчастной больной. Дам посетил «мурмулюк». Кто этотакой? Да вульгарное похмелье. Впрочем, птичьей болезнью «перепил» страдаютлишь люди из низших слоев общества, к благородным дамам, нахлебавшимся пивом поуши, заявляется «мурмулюк». Во всяком случае, именно это выражение употребляютв гостиных, которые посещают маменька и Кока.

– Вава, еще воды, – простонала Николетта.

Я повиновался.

– Не могу, – протянула маменька, – хочу пить,а внутрь уже ни капли не помещается!

– Ах мы несчастные, – завыла Кока. – Жуткаямигрень! Такие страдания. Разве их кому-нибудь понять! Невыносимо!

– Позвольте дать вам совет, – решился я.

«Страдалицы» примолкли.

– Ну, – с подозрением осведомиласьНиколетта, – и что ты можешь интересного предложить?

– В вашем случае поможет посещение лазни, баня,бассейн, все это снимает последствия бурно проведенного вечера…

– Даже слушать ничего не желаю, – взвиласьНиколетта.

– Ваня! Что ты себе позволяешь? – обозлиласьКока. – У нас мигрень! Заболевание сосудов!!! Нам плохо!!!

– Лично я отправляюсь в номер, – заявиламаменька, – лягу в кровать!

– И я, – подхватила Кока.

Секунду дамы молчали, потом хором заявили:

– До обеда не смей нас беспокоить!

– Во сколько же станем трапезничать? – решилуточнить я.

Коку передернуло, а Николетта быстро ответила:

– Не раньше четырех.

Затем обе прожигательницы жизни, стеная и охая, стали подниматьсяиз-за стола. И тут метрдотель, на беду, вспомнил о своих профессиональныхобязанностях. Облаченный в безукоризненно отглаженный черный костюм, онприблизился к нам и заботливо осведомился:

– Вы пили воду и совершенно не притронулись к завтраку.Если вас не устраивает выбор на шведском столе, можете заказать любое блюдо покарте.

Николетта прищурилась:

– Только не в вашем заведении! Меня тут отравили!

Метр чуть не умер. Он прижал обе руки к груди и снеподдельным ужасом воскликнул:

– Отравили!! О боже!!! Что случилось?