– Где? – Кактуся подскочил и метнулся к зеркалу. – Мявство какое! – выругался возмущенно, разглядывая себя. – Это все та подлая мышь! Вот поймаю я ее!..

– Чего ты ржешь? – укоризненно посмотрела на Кассиана, который упал на кровать, трясясь от хохота.

– Ты на хвост его посмотри, – выдохнул муж, ткнув пальцем в кота.

– Что там, что? – забеспокоился фамильяр, начав крутиться, чтобы рассмотреть свою попу.

Истеричные маневры тут же обернулись тем, что он с обиженным мявром навернулся с туалетного столика. В полете проявил свойственные всем кошачьим, и магическим тоже, чудеса эквилибристики и, зацепившись когтем за шкатулку с моими разными разностями, шлепнулся на пол.

Содержимое ларца высыпалось следом, сделав кота похожим то ли на сбрендившую новогоднюю елку, то ли на цыганку, решившую натянуть на себя разом все украшения. Последней на голову кота шлепнулась брошка с опалом, доставшаяся мне от бабушки. Тяжелая, между прочим, вещица. Хотя и бабка не легковесной хохотушкой была по характеру. Говорят, от ее взгляда даже розы чернели и осыпались.

– Живой? – спросила я, присев рядом с Кактусей на корточки.

– Мя, – перешел на родной язык мой фамильяр, что случалось редко.

– Успокойся, все хорошо с твоей попой, – я сняла с его ушей серьги и бусы. – Просто там, ближе к хвосту, написано, что ты мышиный раб, – не выдержав, все-таки рассмеялась.

– Злая ведьма! – пробурчал Валерьяныч.

– Раз злая, то пойду искать завтрак.

– Стой, Элечка! – кот вспомнил, кто тут волшебница. – Сотри, а?

– А надо? – сделала вид, что засомневалась.

– У тебя всего один фамильяр, другого не будет! – прищурившись, напомнил хитрюшка.

– Весомый аргумент.

– Вот именно. Мужей может быть сколько угодно, – закивал кот, – а фамильяр один!

– Неправда! – возмутился Кассиан, перестав хохотать. – Муж я, единственный!

– Правда! – отрезал Валерьяныч. – Мужей у Эльвиры может быть много, а фамильяр один на всю жизнь. Так что это я единственный!

– К счастью, – буркнула я.

– Чего? – кошак прищурился.

– Единственный и неповторимый, хотела уточнить.

– То-то же, а уже начал придумывать коварную мстю.

– Повернись хвостом, мститель, – я прошептала очищающее заклинание. – Упс.

– Что?! – кот напрягся, услышав это самое страшное слово – после, разумеется, вопля ребенка «кииисяяя!», его все кошаки боятся куда сильнее.

Впрочем, Кактус явно понимал, что и сейчас ничего хорошего ему ждать не приходится.

И я тоже, ибо после волшебных слов…

– Ну, надпись о том, что ты раб мыши исчезла, – я попыталась сконцентрироваться на позитивной части той ситуевины, в которой мы оказались.

– Ведьма, не зли меня! – процедил фамильяр. – Что значил упс?

Ежкин бобрик, как ему объяснить-то?

– То, что надпись исчезла с твоей попы вместе с шерстью, – помог мой добрый супруг.

– Чтооооооо? – Валерьяныч взвился в воздух – как умеют только кошачьи, прямо с места. – Ты что наделала, ведьма?! – разъяренно шипя, этот мини-тигр уставился в мое смущенное лицо.

– Она, похоже, любит мужчин с голым задом оставлять, – отметил с ухмылкой Кассиан, вспомнив, как лежал под моей кроватью полностью нагим.

– Угадал, это мое любимое занятие! – прошипела я. – Напомню тебе про это после развода! Он тоже мужчин оставляет с голой попой!

– Суровая женщина, – хмыкнул маг. – Но ты не переживай, Валерьяныч, главное, хвост на месте.

– Кактуся, прости, это заклинание всегда работало! – повинилась я. – Давай попробуем его снять?

– Как? – кот мрачно уставился на меня. – Ты не помнишь разве, сколько недель дочка Матильды лысой ходила после того, как ты… – он захлебнулся горестным мявром, осознав всю глубину задницы, в которую угодил благодаря моим стараниям.

– Если вопрос в паре недель, то можно сделать так, – Кас щелкнул пальцами и на коте появились черные шортики.

– Неудобно, падают, – пожаловался хвостатый.

– Тогда усовершенствуем, – последовал еще один щелчок, и Кактус обзавелся подтяжками.

– Хм, а ничо так, – фамильяр прошелся по туалетному столику, любуясь собой, сначала на четырех лапах, потом на двух. Пристально изучил свое отражение, потом изрек, – мне нравится! Спасибо, Кассиан, ты настоящий друг!

– Когда это вы успели подружиться? – нахмурилась я.

– А с тобой вообще не разговариваю! – прошипел Валерьяныч и растаял в воздухе.

Видимо, отправился хвастаться модным нарядом. А потом будет искать мышь-приколистку и опять во что-нибудь по ее милости вляпается, это уж точно.

– Видишь, мужчинам не нравится, когда их оставляют с голой попой, – усмехнулся супруг.

– Это все мужская солидарность, – пробурчала я и отправилась на поиски завтрака.

Черт с ними, с этими двуногими, которые кичатся одноглазыми змеями, и четверолапыми, которые переходят на их сторону. Ведьме нужно подкрепиться!

Стараясь не думать ни о чем таком, я сделала себе яичницу с сарделькой и уселась за стол. Но спокойно похомячить мне не дали, разумеется. Рядом плюхнулся муж, с которым пришлось делиться завтраком. А в довершение всех бед на кухню вплыла еще и Лорина – одетая в костюм для верховой езды, блестевшие как зеркало сапожки и котелок с шикарным пером.

– И куда это ты собралась? – с подозрением осведомился Кас.

– А так не видно? – она налила себе сока. – Надеюсь, этот ваш конюх седлает мне лошадь.

– Шедя друг, а не конюх, – возразила я, с трудом подавив желание добавить, что он здесь на своем месте, в отличие от некоторых особ, презрительно надувающих губки. – Но если как следует попросишь, то, возможно, он тебе и поможет.

– Не нравится мне это, – протянул Кассиан, глядя сестре вслед.

– Согласна, – встав, я взяла стакан, из которого пила его сестра, и подняла так, чтобы на него падал солнечный свет. – Смотри!

– Помада! – ахнул маг, увидев на стекле характерные отпечатки. – Кто красит губы для верховой езды?

– Тот, кто собирается там кого-то соблазнять, – ответила я.

Мы с мужем переглянулись и хором выдохнули:

– Аларик!

***

– И что она в нем нашла? – пробурчал Кас, когда мы вслед за Лори спешились и, привязав коней к деревьям, перебежками стали подбираться к девушке, которая бодро шагала навстречу приключениям.

В виде статного соблазнителя, который спрыгнул с вороного жеребца и направился к своей новой жертве, демонстрируя себя любимого во всей красе.