Я пожала плечами. Ясное дело, не смотрел. Себя-то каждый считает непогрешимым.

Муж снова помолчал.

– Я не стал наказывать Мартина, – сказал он, наконец. – Потому что, когда я, отдышавшись после падения, осмотрел подпругу, мне показалось, что я заметил следы чар.

Час от часу не легче.

– Спасибо, лорд Роберт, – сказала я.

В последний миг удержалась, чтобы не погладить его по щеке, даже рука уже дернулась. Да что ты будешь делать!

Он улыбнулся. Прижал меня чуть крепче и продолжил.

– Поначалу я решил, будто мне померещилось. В конце концов, я и затылком ударился.

– Не тошнит? – спохватилась я. – Голова не болит?

Нет, я не хирург с пятнадцатилетним стажем. Я девочка-дурочка. Потому что хирург спросил бы об этом, едва услышав, что пациент слетел с лошади. А я сижу тут уши развесив и слюни пускаю. В очередной раз.

Хотя нистагма нет, это я бы заметила, когда смотрела ему в глаза.

– Нет, – усмехнулся он. – Спине досталось сильнее. Но чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь, будто не померещилось, Мартин действительно ни при чем. Кто-то оставил на подпруге чары. Которые развеялись после того, как подействовали.

– Но кто и зачем? – спросила я.

Дурацкий вопрос на самом-то деле. Знал бы муж кто – давно бы голову открутил, и сломанное ребро не помешало было. Колдуют-то они не ребрами… кажется.

– Откуда мне знать? Может, месть – среди гостей лорд Дин. С одной стороны, он должен быть мне благодарным, если бы трое его кузенов остались в живых, титул бы ему не достался. С другой – кто знает, что у него на уме.

Не пригласить его ты не мог, потому что он дальний – очень дальний, но все же – родич невесты, и в этой вашей паутине кровных связей, взаимных обязательств и долгов рехнуться можно.

– А… за что вы его? – не удержалась я.

– За дело, – отрезал лорд.

– Простите. Мне не следовало любопытствовать.

Он кивнул, дернул рукой, будто хотел меня коснуться, едва заметно поморщился и продолжил.

– Может, мелкая пакость кого-то из тех, кто радуется моей опале. Вроде той иголки в вашей сорочке… как вы себя чувствуете, кстати?

Ноет и чешется, но что ты с этим сделаешь?

– Хорошо, спасибо.

– Может, дядя все еще пытается поставить меня на… – Он осекся. Быстро глянул на меня, словно ожидая скандала.

Я сделала вид, будто ничего не поняла. Надо бы, конечно, слезть с колен, но… Бет и правда еще неизвестно когда вернется, а настоялась я сегодня уже предостаточно. На кухне. А еще весь вечер придется танцевать.

– Разве по чарам нельзя определить, кто автор? – спросила я.

– Конечно нет.

– Простите. Я ничего об этом не знаю.

– Откуда бы вам?

– Расскажете?

Он с любопытством посмотрел на меня.

– Вам в самом деле интересно?

Блин, да мне было бы интересно, даже если бы ты таблицу умножения читал, таким-то голосом! А уж урок магии, пусть даже теоретической!

– Чары – это стихия. Пять стихий. Огонь, вода, воздух, земля, молния. Сможете ли вы, увидев костер, определить, кто его разжег?

Я задумчиво кивнула.

– А на подпруге… Остались даже не сами чары. Они подействовали и рассеялись. Как…– Он попытался покрутить рукой в воздухе, подбирая слова, снова едва заметно дернулся. – Представьте, что вы оставили лист пергамента на столе, вышли из комнаты, а когда вернулись, он лежит на полу. Вы можете решить, что его сдуло сквозняком. Или что, вставая, смахнули подолом. Но вряд ли подумаете, что его сбросила кошка, потому что тогда сдвинулись бы и другие вещи, или листок оказался бы смятым, или остались следы когтей. Нет, даже не так: вы возвращаетесь и видите, как пергамент едва заметно в последний раз шелохнулся на полу и замер. И сознаете, что его сбросил именно сквозняк, хотя сейчас в комнате ни дуновения. Понимаете?

– Кажется, да. Нечто на уровне интуиции… предчувствия. Неуловимое, но понятное.

– Да, даже не след, а воспоминание о нем.

– И что это за чары, вы тоже не разглядели?

Он мотнул головой.

– Разрушить может любая стихия. Точнее, любая стихия разрушает, не создает.

– Закон сохранения энтропии? – задумчиво произнесла я. – Логично.

– Что, простите?

Да блин же, рот мне себе зашить, что ли?

– Мир сам по себе стремится к распаду. От сложного к простому. Растения и животные, умирая, возвращаются в землю и превращаются в нее. Осыпаются скалы. Вода течет по склону, а не вверх. Сложное превращается в простое само по себе. Но чтобы создать из простого сложное, нужно затратить дополнительную энергию… силу.

Лорд вытаращился на меня в немом изумлении и я, захлопав ресницами, поспешно добавила:

– По крайней мере, так говорил один странствующий монах. Матушка встретила его у церкви и послала меня с едой…. она часто заботится об убогих.

И пусть поищет того несуществующего монаха.

– Звучит разумно, – медленно проговорил лорд. – И интересно. Хотел бы я поговорить с тем монахом…

До чего же бесит постоянно прикидываться дурочкой! Я поспешно сменила тему.

– А разве можно наложить чары так, чтобы их никто не заметил?

– Сложно, но можно. – Муж нахмурился, покачал головой. – Не знаю, как объяснить. Боюсь, из меня не слишком хороший учитель.

Нет, просто, скорее всего, объем информации такой, что в двух словах не уложишь. Попробуй-ка, заставь меня изложить какую-нибудь главу из учебника биохимии человеку, который не имеет представления о молекулах и атомах.

– Заметить можно, если специально искать, – продолжал лорд. – Поэтому телохранители его величества регулярно обходят гостевые покои, залы… в общем, все места, где он бывает. Проверяют его оружие и доспех, коня… все.

– Та еще работенка, похоже, – усмехнулась я.

– Да. Теперь и Мартин будет проверять мое оружие, доспех, коня и сбрую. А остальное – я…

Распахнулась дверь.

– Ой, простите! – Бет попятилась. – Милорд… миледи…

Я вскочила, торопливо оправляя юбку.

– Мы с Эммой нарезали бинтов.. – продолжала лепетать девушка, глядя в пол. – Вот…

Я взяла у нее корзинку.

– Спасибо.

– Моя помощь нужна, миледи?

– Нет, я справлюсь сама, спасибо. Можешь идти.

– Погоди, – окликнул муж.

– Да, милорд?