— Правильно, — кивнул Полифем. — Ты выезжаешьзавтра. — Он достал из куртки конверт и бросил его на стол. — Здесьбилет, поезд в 15.05. Адрес запомни: Вторая Привокзальная, дом семь, квартирадва. Запомнила? Приедешь, возьмешь такси, забросишь деньги и сразу назад.Билеты в оба конца.

— Подожди, я еще не сказала «да». Эти ваши… друзья, онизнают, кому я должна отвезти деньги?

— Конечно, — слабо улыбнулся он.

— Тогда меня будут ждать там…

— Не будут. Я сказал, они знают, к кому должны попастьденьги, но не знают, кто и где их получит.

Для меня все это было слабым утешением.

— Мой внезапный отъезд после смерти Юрия Петровичаможет кого-то заинтересовать… — не сдавалась я.

— Кому ты нужна, — пожал он плечами. — Ты вотпуске и не обязана знать, что он убит…

— На автоответчике мои послания, я прошу забратьденьги, — разволновалась я.

— Нет никаких посланий, я все стер.

— Меня видели на его дне рождения.

— Ну и что? Это не значит, что он доверил тебе деньги.

— Но ведь ему пришло такое в голову? Вдруг там отыщетсяеще один умник?

Полифем вновь едва заметно улыбнулся. Интересно, что его такрадовало?

— Везти с собой большие деньги само по себе опасно, атут еще на них полно охотников.

— Все-таки тебе придется это сделать, — пожал онплечами.

— А вот я не уверена, — начала я изапнулась, — не стоило ему так на меня смотреть. Я разозлилась и сказала:

— А если я с вашим чемоданом в милицию отправлюсь?

— Ты ж не дура, — удивился он.

— Уверен, что я не дойду?

— Может, и дойдешь, — вздохнул он. — Тольковедь и в ментовке на кого нарвешься. Жадность — черта в народе популярная. Вотменты тебя сами и прирежут за такие-то бабки…

— Это ты меня пугаешь, — усмехнулась я.

— Пугаю, — кивнул он. — Но проверять несоветовал бы. — Он помечтал о чем-то, глядя на стену, и добавил. — Впоезде ты будешь не одна. За тобой присмотрят. Так что особенно не переживай.

— Мне это не нравится, — твердо заявила я. —Если кто-то заметит ваших людей, может связать их с моим появлением в поезде. Итогда у меня никаких шансов…

— Мы ж не дураки, — пожал он плечами.

— Откуда мне знать? — проворчала я. — Впоезде ты будешь?

— Возможно, — сказал он, поднялся и пошел квыходу. — Адрес запомнила?

— Запомнила.

Трогательной сцены прощания не вышло, он кивнул и удалился.Я вернулась в комнату, постояла возле книжного шкафа, машинально перекладываякниги.

— Чепуха получается, — сказала вслух. —Полифем врет, что хозяин погиб ночью. Конечно, дядя Юра мог умереть под утроили чуть позже, но какой смысл врать?

Объяснений я не находила. Изрядно поломав голову, янаправилась к пианино. Кейс был на месте, кстати, им Полифем даже не поинтересовался.Еще одна загадка для тупых.

Я достала кейс, бросила на журнальный стол, села в кресло иуставилась в любимую стену Полифема. Все-таки история выглядит невероятноглупой, если только…

Я попробовала открыть кейс, заведомо зная, что ничего изэтого не выйдет: ключ Юрий Петрович оставил у себя. Я пошла в кладовку инемного покопалась в старом чемодане. Кейс — это вам не сейф в швейцарскомбанке. Раздался щелчок, и замки открылись.

Я подняла крышку: доллары новенькие и вполне зеленые.

Полный бред. Я вынула пачку из середины, проверила ее изасмеялась. На любом конкурсе идиотов мне обеспечено первое место. Во всемчемодане набралось не больше четырех тысяч долларов. Остальные явная подделка.Сумма для Юрия Петровича ничтожная и душевного трепета не вызывающая. Сам онскорее всего жив-здоров, а его желание видеть меня в гостях в свой деньрождения становится вполне понятным.

Я немного послонялась по комнате и сказала:

— Ладно, сукины дети, вы со мной наплачетесь.

Боевого задора было сколько угодно, но одной мне несправиться. Я вышла на балкон, постояла немного на свежем воздухе, стараясьуспокоиться и мыслить здраво.

В голову пришла только одна кандидатура: Максим Чернышев,мой давний приятель, авантюрист и рубаха-парень. В настоящее время онпереживает очередной развод и в любую аферу влезет с удовольствием.

Я покосилась на телефон, но звонить не стала. Оделась ивышла из дома. Машина была на стоянке. Стараясь выглядеть естественно, я в неезагрузилась и направилась в торговый центр. Побродив там около часа, зашла ещев пару магазинов.

Требовался одинокий телефон-автомат. Вскоре он появился. Япритормозила, осторожно огляделась по сторонам. Как будто ничегоподозрительного.

Максим был дома. Судя по голосу, маялся с перепоя.

— Привет, — сказала я.

— Привет. Вспомнила старого друга? Когда вернулась?

— Давно.

— Здорово. А я тут, понимаешь, чуть руки на себя неналожил…

— Потом расскажешь, — перебила я. — Делоесть. Сможешь к Вике подъехать?

— А почему не к тебе?

— Потому что за мной, возможно, следят.

Он тихо икнул и сказал уважительно:

— Заливаешь…

— Если бы… Я буду у нее через сорок минут, ты долженприехать раньше, чтобы тебя не засекли. Она дома, я с утра звонила, У нее ипоговорим.

Я повесила трубку. Поблизости никто не вертелся, это вселялонадежду, что нас не подслушали.

Выждав время, я направилась к Вике. Жила она в старомгороде, в бывшем купеческом особняке, умело поделенном на крохотные квартирки.От былого великолепия остались два каменных столба перед домом и кованаякалитка; забор давно рухнул, сам дом обветшал, но все равно мне нравился.

Викина квартира располагалась на втором этаже. Войдя вподъезд, я услышала Викин голос:

— Привет отдыхающим… — Она стояла, опёршись на перила,и улыбалась. Я поднялась по крутой лестнице, мы обнялись и вошли в квартиру.

— Макс здесь? — понизив голос, спросила я.