Вскоре после того, как Триша плюхнулась в воду, она началапроводить часть времени с Томом Гордоном. Поначалу это казалось странным, чтотам странным, невероятным, но по мере того, как час уходил за часом, онаперестала задумываться над такими мелочами и болтала с ним, как с закадычнойподругой. Показывала ему свой следующий ориентир, объясняла, что первопричинойпоявления этого болота стал пожар, заверяла его, что скоро они отсюдавыберутся, потому что не может болото тянуться до бесконечности. Она как разговорила ему, что в сегодняшней игре «Бостон Ред сокс» создадут к последниминнингам приличный запас прочности и он без труда доведет матч до победы, когдазамолчала на полуслове.

– Ты что-нибудь слышишь? – спросила она.

За Тома Триша отвечать не могла, но она определенно слышалаустойчивое стрекотание лопастей вертолета. Доносилось оно издалека, носомнений, что над лесом кружит вертолет, быть не могло. Триша отдыхала накочке, когда услышала этот стрекот. Вскочила, повернулась на звук, прикрылаглаза ладонью, всмотрелась в небо. Ничего не увидела, а вскоре пропал истрекот.

– Напрасные хлопоты, – вздохнула она. Но по крайней мере ееразыскивали. Она убила комара, цапнувшего ее в шею, и двинулась дальше.

Десять или пятнадцать минут спустя она стояла наполузатонувшем корне дерева и смотрела прямо перед собой, гадая, что же ейтеперь делать. Строй деревьев-часовых резко обрывался, уступая место большомупруду. Его середину занимали островки-кочки, но не зеленые, а коричнево-бурые,казалось, сложенные из пеньков и веток. На этих кочках, уставившись на нее,сидело с полдюжины толстых коричневых зверьков.

Глаза Триши широко раскрылись, когда она поняла, кого онавидит перед собой. Она забыла о том, что находится посреди болота, забыла огрязи, комарах, усталости, забыла о том, что заблудилась в лесу.

– Том, – восторженно прошептала она. – Это же бобры! Бобры,сидящие на бобровых домиках или бобровых хатках, или как там их называют. Этоже бобры, правда?

Она привстала на цыпочки, держась одной рукой за ствол,чтобы не упасть, и во все глаза смотрела, смотрела и смотрела. Бобры, настоящиебобры, сидящие на крышах своих хаток… они смотрят на нее? Триша подумала, чтода, один-то наверняка, тот, что по центру. Размерами побольше остальных, и егочерные глазки, как показалось Трише, не отрывались от ее лица. Вроде бы онаразличала, как подергивались усики. И какой роскошный мех. Темно-коричневый, узадних лап чуть светлее. Прямо-таки иллюстрация из книжки «Ветер в ивах».

Наконец Триша сошла с корня в воду и продолжила путь, ведяза собой длинную тень. И тут же Главный Бобер (так она его назвала) поднялся ипопятился, пока его задние лапы не оказались в воде. А потом шлепнул по водехвостом. Шлепок вышел на удивление громким. Как по сигналу, нырнули в воду иостальные бобры. Словно хорошо сыгранная команда. Триша смотрела на них раскрыврот, прижав руки к груди. Никогда в жизни не видела она ничего болееудивительного, а Главный Бобер казался ей мудрым старым учителем, хоть она ипонимала, что не сможет объяснить, откуда у нее возникли такие ассоциации.

– Том. Посмотри! – Смеясь, она указала на бобров. – Посмотрина воду! Они плывут! Какая прелесть!

Полдюжины букв V образовались на гладкой поверхности пруда,и с каждым мгновением расстояние между бобрами и девочкой увеличивалось. Пошласвоим путем и Триша. Теперь она держала курс на большую кочку, целый остров,заросший темно-зелеными папоротниками, торчащими во все стороны, словновзъерошенные волосы. На этот раз она двигалась не по прямой, а по широкой дуге.Увидеть бобров – это здорово (полный отпад, как сказала бы Пепси), но у нее небыло ни малейшего желания столкнуться с плывущим под водой бобром. Она виделадостаточно картинок бобров, чтобы знать, какие у них большие зубы. И какое-товремя Триша вскрикивала всякий раз, когда ее ноги касалась водоросль илизатонувшая ветка, в уверенности, что это Главный Бобер (или один из еговерноподданных). Конечно же они хотели, чтобы она незамедлительно покинула ихвладения.

Оставив хатки бобров по правую руку, она с каждым шагомприближалась к зеленому острову, и в какой-то момент сердце у нее учащеннозабилось: а ведь на нем росли не просто папоротники. Три весны подряд она сматерью и бабушкой собирала молодые листья орляка, еще закрученные в тугие«завитки». И в ней крепла уверенность, что на острове-кочке растет именноорляк. В окрестностях Сэнфорда орляк начали собирать чуть ли не месяц назад, ноее мать говорила, что на северо-западе сезон сбора орляка начинается позже, ана болотах чуть ли не в середине июля. Конечно, с трудом верилось, что судьбаодарила ее таким подарком, но чем ближе подходила Триша к острову, тем большекрепла ее уверенность в том, что она не ошиблась. «Завитки» орляка были непросто съедобными, их отличал восхитительный вкус. Даже Пит, который на дух непереваривал овощи (разве что ел замороженный зеленый горошек после разогрева вмикроволновой печи), никогда не отказывался от орляка.

Она убеждала себя, что нельзя ожидать невозможного, но пятьминут спустя отпали последние сомнения. Перед ней лежала не кочка, а Островорляка! Разве что, думала она, медленно продвигаясь к нему уже почти по пояс вводе, его следовало назвать Остров насекомых. Над болотом их везде хватало, ноТриша время от времени подновляла грязевой защитный слой на лице, шее и руках,а потому они ей давно уже не досаждали. Но над Островом орляка воздух буквальнокишел насекомыми. Причем компанию комарам, мокрецам и мошке составили мириадымух. Триша уже слышала их назойливое жужжание.

От ближайших стрелок орляка Тришу отделяли каких-то десятьфутов, когда она остановилась, позабыв об иле, в который погрузились ее ноги.Кто-то буйствовал на этой стороне острова, вырывая с корнем орляк. Несколькопучков стрелок плавали по черной воде. А чуть дальше, на зелени, она виделаярко-красные пятна.

– Мне это не нравится, – пробормотала Триша и взяла левее,вместо того чтобы идти к острову. Стрелки орляка – это хорошо, но вдруг ееподжидал убитый или смертельно раненный зверь. Может, бобры подрались междусобой из-за самки? Она еще не настолько проголодалась, чтобы, собирая еду наужин, наткнуться на раненого бобра. Так можно остаться без руки или глаза.

Миновав чуть ли не половину периметра Острова орляка, Тришаостановилась. Смотреть не хотелось, но она не могла отвести глаз.

– Эй, Том. – Голос ее дрожал. – Это же ужасно, не правда ли?

Отгрызенная голова лосенка скатилась по пологому склону,оставляя за собой кровавый след и примятые стрелки орляка. Теперь она лежала усамой воды. Мухи облепили глаза и обрубок шеи. Громкостью их жужжание не уступалонебольшому лодочному мотору.

– Я вижу его язык. – Собственный голос долетел до Триши состороны, из далекого далека. Золотая солнечная дорожка на воде вдруг сталанестерпимо яркой, девочка почувствовала, что ее качает, поняла, что она вот-вотлишится чувств.