– Я совсем не понимаю вас, мсье Пуаро, какая связь междухарактером покойного и этим убийством?

– Характер жертвы всегда связан с убийством, – задумчивосказал Пуаро. – Чистая, открытая душа Дездемоны стала косвенной причиной еесмерти. Женщина недоверчивая разоблачила бы махинации Яго и расстроила бы их.Телесная неопрятность Марата привела его к смерти в ванне. А вспыльчивыйтемперамент Меркуцио предопределил ему смерть от удара шпаги.

– На что вы намекаете, Пуаро?

– Я хочу сказать, что особые качества Симеона Ли привели вдвижение особые силы в других людях, и эти силы, в конечном счете, сталипричиной его смерти.

– Значит, вы предполагаете, что алмазы здесь ни при чем?

Пуаро улыбнулся, видя нескрываемое удивление, котороеотразилось на лице Джонсона.

– Безусловно, уже то, что Симеон Ли хранил в своем сейфенешлифованные алмазы стоимостью в десять тысяч фунтов, свидетельствует опричудах его характера. Совершенно нормальный человек не делал бы этого.

– Это очень верно, мсье Пуаро, – горячо согласился Сагден изакивал. Он, кажется, наконец начал понимать, куда клонит Пуаро. – Собственно,он весь был в этом, старый мистер Ли. Он хранил камни именно здесь потому, чтомог всегда достать их из сейфа и перебирать, касаться их руками, чтобы онивызывали у него воспоминания о старых временах. Поверьте мне, только потому они не отдал их шлифовать, и не отдал бы никогда.

– Совершенно верно, – горячо воскликнул Пуаро. – Я поражаюсьостроте вашего ума, инспектор!

Сагден ответил на комплимент несколько неуверенным взглядом,но полковник Джонсон прервал разговор:

– Тут есть нечто, Пуаро, что меня удивило.

– Я знаю, конечно, что вы имеете в виду! Миссис Магдалена Личересчур откровенно говорила о том семейном сборе, не так ли? Она изобразила, –ах, столь наивно и простосердечно! – как зол был Альфред на своего отца, аДейвид выглядел, по ее словам, так, будто хотел убить старого господина. Обаэти утверждения могут и соответствовать действительности. Для нас они должныстать поводом к новым размышлениям. Почему Симеон Ли велел собрать всю своюсемью? Почему он собрал ее как раз в тот момент, когда звонил по телефонусвоему адвокату? Ведь это не может быть случайностью! Черт возьми, он хотел,чтобы они услышали этот разговор! Бедный старик. С тех пор, как его приковало ккреслу, он скучал и изобретал для себя все новые и новые развлечения. Онразвлекался тем, что разжигал в людях страсть к деньгам и все связанные с нейпереживания, включая зависть. Но из этого возникает новое предположение. Еслион хотел разбудить в своих детях жадность и зависть, то он, определенно, нещадил ни одного из них и, значит, наверняка пускал свои стрелы и в мистераДжорджа, пытался задеть и оскорбить его! Но об этом его жена намеренно умалчивает.Ее он тоже, вероятно, задел своими сомнительными любезностями. Мы, скореевсего, узнаем от других, что мог говорить Симеон Ли сыну Джорджу и его жене...

Он смолк, потому что дверь открылась, и в комнату вошелДейвид Ли.

***

Дейвид Ли держал себя в руках. Он был спокоен – почтинеестественно спокоен. Он подошел к столу, подвинул себе стул, сел и серьезно ивопросительно посмотрел на полковника Джонсона.

– Я вас слушаю. Что вы хотите узнать у меня?

– Если я верно информирован, мистер Ли, то сегодня послеобеда в комнате вашего отца состоялось нечто типа семейного совета, не так ли?– начал разговор Джонсон.

– Да, но это был не семейный совет, а просто общий сбор,участвовать в котором никто никого не заставлял.

– И как проходил этот сбор? Дейвид ответил спокойно:

– У отца было плохое настроение. Он был старым человеком иимел право на снисхождение, это ясно. Ну, а сегодня он велел собрать нас лишьзатем, пожалуй, чтобы прочитать нотации.

– Вы не могли бы вспомнить, что именно он говорил?

– Так, бросал нам самые разные упреки, никак не увязанныемежду собой. Обвинял нас в том, что мы – неудачники, не оправдавшие его надежд,все скопом, и что во всей нашей семье нет ни одного настоящего мужчины. Онсказал, что Пилар – это моя испанская племянница – стоит двоих таких, как мы.Ну и..

Здесь Дейвид запнулся и смолк.

– Пожалуйста, вспомните точно все слова, которые былисказаны, если это возможно, мистер Ли, – попросил Пуаро.

– Он был почти что груб, – неуверенно продолжил Дейвид, – ивыразил надежду, что где-нибудь в мире у него есть сыновья получше, даже еслиони и рождены, возможно, в незаконном браке.

На его выразительном лице отразился ужас и отвращение. Этоподметил инспектор Сагден. Он спросил:

– А ваш отец говорил что-нибудь вашему брату Джорджу?

– Джорджу? Этого я уже не помню. Впрочем, нет, по-моему, онпообещал уменьшить ту сумму денег, которую регулярно высылал ему каждый месяц.Джордж совершенно был выбит из колеи, стал красным, как рак и что-топролепетал, заикаясь, вроде того, что он не сможет обойтись меньшей суммой Ноотец очень холодно сказал ему, что все равно придется это сделать. Ведь у негоесть жена, которая сможет помочь ему экономить. Издевательское замечание!Джордж с незапамятных времен скряга, он и сейчас считает каждое пенни. АМагдалена довольно большая транжирка, и вкусы ее дорого обходятся.

– Так что, значит, и она, миссис Магдалена Ли, была оченьнеприятно задета? – спросил Пуаро.

– Да. Кроме того, отец задел ее еще и с другой стороны,причем довольно сильно. Он упомянул, что она жила с морским офицером – конечноже, намекал он тем самым на ее отца, но прозвучало это столь двусмысленно, чтоМагдалена густо покраснела. Я на его месте не говорил бы так.

– А затем, – сказал Пуаро, – ваш отец стал говорить о вашейпокойной матери.

Краска гнева ударила в лицо Дейвиду. Руки его вцепились вкрай стола и заметно дрожали.

– Да. И в самых оскорбительных словах! – еле выдохнул он.

– Что он говорил? – спросил полковник Джонсон.

– Я уже не помню, – отрезал Дейвид. – Какие-то презрительныезамечания.

– Ваша мать умерла несколько лет назад, не так ли? –заботливо спросил Пуаро.

– Она умерла, когда я был ребенком.

– И она, наверное, была не слишком счастлива в своей жизни?

Дейвид горько усмехнулся:

– Как же она могла быть счастлива с таким мужем, как мойотец? Моя мать была святой женщиной. Она умерла с разбитым сердцем.