— Тетанический. Это когда все мускулы сжимаются судорогой.Похоже, он задохнулся, просто-напросто задохнулся.

— Может быть, мальчик болел чем-то? — спросил Чингиз. —Эпилепсия, например? А тут волнение, азарт, погоня, перестрелка… Он и невыдержал. Простое совпадение.

— Родители говорили, что здоров был абсолютно. Они мало чтоговорили… но эти слова мать всё повторяла и повторяла.

— Что у него было в логах? — Чингиз явно был не расположен клирике.

— Не было у меня времени логи смотреть, Чинга. Не до логовтут. Я глянул, что добычи на машине нет, значит, не успел файл перекачать.Нашёл у него программку, старую, но верную, «Pure conscience». Запустил и ушёл.Родителям сказал, что мы просто общались в глубине, когда парень замолчал иперестал двигаться.

— Всё равно, Падла. Вовсе не обязательно, что мальчика убилииз глубины. Сколько уже было случаев — инфаркты, инсульты…

— Убили его. Я чую. — Падла взял новую бутылку. — Новаяэпоха наступает, Чинга. Фиговая эпоха. Теперь в глубине начнут убиватьпо-настоящему.

— Слышал, Пат? — Чингиз посмотрел на мальчишку. — Твоипрогулки в Диптауне кончаются.

— Нет!

— Да. — В голосе Чингиза опять возникла ледяная жёсткость. —И не спорь. Завтра у нас снимут оптоволокно. Просто физически обрежут и унесут.И модемы с компьютеров я сниму. Во избежание недоразумений.

— Я же не хакаю!

— Но мечтаешь этим заняться. И уже пробовал. За мелкие игрыс фальшивыми кредитками тебя не убьют, конечно. Но рано или поздно захочетсятебе настоящих подвигов… и получишь пулю из глубины.

— Ты же за меня отомстишь… — буркнул Пат.

— Я бы предпочёл не мстить, — с неожиданной нежностью сказалЧингиз. — Я не люблю ездить на кладбище и класть цветы на могилки.

Он глянул на Падлу:

— А тебе, старый козёл, это ещё предстоит! Грехи замаливатьдолго будешь! Ты втянул подростка во взлом! Причём не оценив должным образомвозможных трудностей! Решил, что в мелкой фирме не будет серьёзной защиты!

— Да! — рявкнул Падла. — Виноват! Но разве всегда и всёможно учесть? Да и мальчишка в глубине не первый день! Он два года назад хакалАль-Кабар!

…Тетанический спазм — это, наверное, так?

Когда начинают мелко дрожать руки, ноги костенеют в коленях,челюсти сводит судорогой, и нельзя произнести ни слова?

— Обычный мальчишеский гон, — поморщился Чингиз. — Ты ниразу не слышал, что Пат дружкам втирает?

…Нет, это не так. Я ведь могу дышать, лёгкие исправно сосутнаполненный дымом воздух. Могу смотреть, как плещется пиво в кружке, едва невылетающей из моей руки. И сердце стучит по-прежнему, пусть заходясь вистерике, но колотится, гоняет кровь, ему наплевать, что оно болит, у него всёравно есть своя работа…

— Как его звали? — спросил я. Мне казалось — совершеннонормальным голосом. Но почему-то вся троица вздрогнула.

— Я имён не называю… — начал Падла.

— Ему — скажи! — вдруг резко сказал Чингиз.

— Ромка его звали.

— Он ломал Аль-Кабар, — сказал я. — Два года назад. Емупятнадцать было, только я об этом не знал.

— Ты кто такой, Леонид? — Падла выпучил глаза.

— Д-дайвер. — Я вдруг стал заикаться. — И Ромка дайверомбыл. Потом мы стали никем. Я смирился. А он, значит, хакером стать решил…

— Блин, живой дайвер! — выпалил Падла. — В реале! Настоящий!Живой!

Как смешно. Его больше удивляет моё ушедшее прошлое, чем неслучившееся будущее Ромки!

Кружкой, ещё почти полной пива, перегнувшись через стол исметая бутылки, я заехал Падле по морде.

И почувствовал, что взлетаю в воздух.

Сила действия равна силе противодействия — этот закон веренлишь для физических объектов. С биологическими сложнее.

Особенно если кулак, приложившийся к моей голове, почтиравен ей по размерам.

— Да не сюда, дурак! Это же биде!

Это Чингиз…

— И что с того? Оно же для умывания очень удобно!

Это Падла…

— А если дать уксуса понюхать?

Это Пат…

Ледяная вода. Бутылки «Жигулёвского» на дне джакузи.

Вот так кончают слишком наглые дайверы. Их топят в ванне спивом. Дышать совсем нечем…

Собрав последние силы, я попытался дёрнуться. И был вынут изводы.

— Живой? — с тревогой спросил Чингиз. — В глазах не двоится?

В джакузи меня засовывал он.

Падла стоял в сторонке. Потирал щёку, на которой я судовольствием увидел кровоподтёк. Одно стёклышко в очках треснуло. И взгляд унего был смущённый.

— Говорить можешь? — с ещё большей тревогой спросил Чингиз.

— Д-да… — выдавил я. Челюсть болела, из носа стекала струйкакрови. Вода в ванне тоже приобрела нежно-розовый оттенок.

Но говорить я мог.

— Он сам виноват! — с интонациями школьника перед завучемвоскликнул Падла. — У меня же рефлексы, блин! Получил — верни!

— Ты убил Ромку… — сказал я. — Ты… хакер хренов…

— Я его не убивал!

— Ты живой. Ромка мёр…

Чингиз впихнул меня головой в джакузи так ловко, что язахлебнулся остатком фразы. И тут же вынул.

— Эй, Лёня. Не надо так. Если Падла не рвёт на себе волос —это не значит, что он рад смерти пацана. Он слишком много смертей видел,понимаешь? А Ромка твой для него был одним из сотен мелких хакеров. Остынь!

— Мне правда очень жаль, — сказал Падла. Снял очки. Взгляд унего стал близоруким и беззащитным. — Дайвер… ты мне влепи сейчас, если хочешь.Я смирю естество!

— Он же сразу к пареньку рванулся, — мягко сказал Чингиз. —И между прочим, позвонил мне по дороге. Сказал, что может потребоватьсяспрятать одного чайника от розыска. Деньги там, фальшивые документы…

— Не знал я, что эта хрень уже существует. — Падлапо-прежнему стоял, ожидая удара. — Оружие третьего поколения… Ты ударь, ударь.Легче станет. Я же знаю.

— Он правда умер? — спросил я. Мне хотелось плакать. Ноочень трудно плакать с мокрым лицом.

— Правда.

— Быстро?

— Не думаю, — поколебавшись, ответил Падла. — Фиговая была унего смерть, дайвер. Ты прости… но это правда.