Вернувшись домой, Ральф больше часа просидел у включенноготелевизора, глядя на экран невидящим взглядом. Во время рекламной паузы, когдаон встал, надеясь найти колу в холодильнике, его так шатнуло, что он вынужденбыл опереться о стену, чтобы не упасть. Ральф весь дрожал, к тому же его сильнотошнило. Он понимал, что это запоздалая реакция организма на стресс, но всеравно слабость и подступившая дурнота пугали.

Ральф снова сел, сделал глубокий вдох, опустив голову изакрыв глаза, затем встал и медленно побрел в ванную. Он долго лежал в теплойводе, пока не услышал позывные обычной вечерней телепередачи. Вода в ванне ужеостыла.

Ральф не спеша вытерся, надел чистое белье и решил, чтолегкий ужин входит в разряд вполне исполнимых желаний. Он позвонил вниз,рассчитывая, что Мак-Говерн составит ему компанию, но тот не ответил.

Ральф решил сварить себе пару яиц и, пока закипала вода,набрал номер больницы Дерри. На его звонок ответила женщина из приемногоотделения, проверившая по компьютеру, что Элен Дипно действительно поступила кним.

Ее состояние считалось легким. Нет, она не знает, ктозаботится о ребенке миссис Дипно; единственное, что она знает, — в ее списке незначится Натали Дипно. Нет, мистер не может посетить сегодня миссис Дипно, ноне из-за запрета врачей; миссис Дипно сама попросила об этом. Ральф начал былоблагодарить отвечавшую, когда услышал щелчок в трубке.

— Ну и отлично, — произнес Ральф. — Просто великолепно. —Oоложив трубку, он осторожно опустил яйца в кипяток. Десять минут спустя, когдаон сидел за столом над тарелкой — яйца выглядели, как самые большие в мирежемчужины, — зазвонил телефон. Ральф снял трубку.

— Алло.

Тишина, нарушаемая лишь дыханием.

— Алло. — повторил Ральф.

Последовал еще один вздох — громкий, похожий на елесдерживаемый всхлип, затем раздался щелчок. Ральф положил трубку, постоял враздумье, глядя на телефон, лоб его прорезали глубокие морщины.

— Ну давай же, Элен, — произнес он вслух. — Позвони еще раз.

Пожалуйста.

Он снова вернулся к столу и продолжил свой одинокий ужинвдовца.

4

Пятнадцать минут спустя, когда Ральф мыл посуду, телефонопять зазвонил. "Это не Элен, — попытался убедить он себя, на ходу вытираяруки.

— Не может быть, чтобы звонила она. Скорее всего, это Луизаили Билл". Но другая, скрытая часть его разума говорила совершеннопротивоположное.

— Привет, Ральф.

— Привет, Элен.

— Это я звонила тебе минут пять назад. — Голос Элен былсдавленным и хриплым, будто она плакала или выпила, но Ральф сомневался, чтобыв больнице подавали спиртное.

— Я догадался.

— Я услышала твой голос и… Я не смогла…

— Успокойся. Я все понимаю.

— Правда? — Элен всхлипнула.

— Думаю, да.

— Медсестра дала мне обезболивающее. Лекарство мне непомешает — лицо действительно сильно болит. Но я решила, что не приму таблетку,пока не скажу тебе то, что должна сказать. Боль затмевает все, но в то же времяона побуждает к действиям.

— Элен, ты вовсе не обязана что-либо объяснять. — На самомделе Ральф сознавал — ей это необходимо, но его страшило то, что он могуслышать… То, как она выместит свою обиду на нем, не решаясь порвать с Эдом.

— Нет, обязана. Я должна поблагодарить тебя.

Ральф прислонился к дверному косяку, прикрыв глаза. Ониспытал огромное облегчение, но не знал, как ей ответить. Готовый уже сказать:«Мне очень жаль, что такое случилось с тобой, Элен» — самым спокойным тоном, онподумал, что это доказало бы его опасения услышать упреки в свой адрес. Исловно прочитав его мысли, Элен сказала:

— Во время обследования и первые часы в палате я была ужаснозла на тебя. Я позвонила Кэнди Шумейкер, моей подруге с Канзас-стрит, и оназабрала Натали на ночь. Кэнди все допытывалась, что произошло, но я не всостоянии была ничего объяснять. Меня просто взбесил твой звонок в полицию,ведь я запретила тебе…

— Элен…

— Позволь мне договорить, чтобы я могла спокойно принятьтаблетку и заснуть. Хорошо?

— Договорились.

— Сразу после ухода Кэнди — хорошо хоть дочурка не плакала,я бы этого просто не вынесла, — ко мне в палату вошла женщина. Поначалу яподумала, уж не ошиблась ли она дверью, но посетительница пришла именно ко мне,и тогда я сказала, что никого не хочу видеть. Не обращая на мои слова никакоговнимания, женщина закрыла дверь и подняла юбку, чтобы я увидела ее левое бедро.От самого верха и до колена тянулся глубокий шрам.

— Она представилась как Гретхен Тиллбери из Центра помощиженщинам, адвокат, ведущий дела о жестоком обращении с домочадцами. Когда мужраспорол ей ногу кухонным ножом в 1978 году, она умерла бы от потери крови, неокажи ей сосед первую помощь. Я посочувствовала ей, но сказала, что обсуждатьсвою ситуацию ни с кем не намерена, пока сама все не обдумаю. — Элен помолчала.— Но знаешь, я солгала. У меня было более чем достаточно времени для раздумий,потому что впервые Эд ударил меня два года назад, еще до того, как язабеременела. Просто я продолжала… Отодвигать и дальше эту проблему.

— Я понимаю, — сказал Ральф.

— Эта дама… Должно быть, их учат, как сломить оборонудругих.

Ральф улыбнулся:

— Уверен, это входит в программу их обучения.

— Она сказала, что я не имею права закрывать глаза напроисшедшее, что проблема, стоящая передо мной, сложная, но я обязанаразобраться в ней прямо сейчас. Я на это возразила, что сама найду выход, неспрашивая у нее совета, и больше не намерена слушать ее россказни толькопотому, что она вовремя не заткнулась и не оставила меня в покое,представляешь? Но я была просто не в себе, Ральф. И боль… И смущение… И стыд…

— Думаю, это вполне естественная реакция.

— Адвокат спросила, как я буду относиться к себе — не к Эду,а к самой себе, — если вернусь к нему, а Эд снова побьет меня. Онапоинтересовалась, что я буду чувствовать, если прощу Эда, а он сделает то жесамое с Натали.

Это привело меня в ярость. Я до сих пор как бешеная от одноймысли об этом.

Эд никогда и пальцем не притронулся к малышке. Так я ей исказала. Женщина, кивнув, заметила:

«Но подобное положение вещей вовсе не означает, что он несделает этого, Элен. Знаю, что тебе не хочется так думать, но поразмыслитьследовало бы. Ты по-прежнему считаешь себя правой? Предположим, он не зайдеттак далеко. Но неужели ты хочешь, чтобы твоя дочь росла, наблюдая, как ее отецизбивает тебя? Неужели ты хочешь, чтобы она росла, постоянно видя то, чтопроизошло сегодня?» И эти слова остановили меня. Охладили мой пыл. Мневспомнилось лицо Эда, когда он вернулся из магазина… Как только я увидела егопобелевшее лицо, я уже знала… По особым движениям его головы…