— Ты же знаешь меня, Ральф, — я циник и считаю, что обычныеконфликты между людьми очень редко разрешаются так, как это показывают потелевизору.

В реальности все проблемы возвращаются снова и снова,вращаясь по спирали, пока не исчезнут. Однако исчезновение — это не совсем то,что с ними происходит: проблемы высыхают, как лужи после дождя. — Помолчав,Мак-Говерн добавил: — И после этого почти всегда остается неприятный осадок.

— Господи! — воскликнул Ральф. — Это действительно цинично.

Мак-Говерн пожал плечами:

— Большинство преподавателей на пенсии отъявленные циники,Ральф.

Вот приходит новое поколение — они такие юные и сильные, такуверены, что у них все будет иначе, и вот мы видим, как они начинают совершатьсобственные ошибки, все больше запутываясь, как это случалось с их родителями ис родителями их родителей. Думаю, Элен вернется к Эду, и некоторое время тотбудет вести себя хорошо, а затем побьет ее снова, и она уйдет снова.

Словом, все как с монотонными песнями в стиле «кантри»,звучащими в закусочной Ники, — некоторые слушают их долго, очень долго, преждечем решить, что с них довольно. Элен, однако, умная. Думаю, ей хватит и одногокуплета.

— Вполне возможно, что этот куплет окажется вообще последнимв ее жизни, — спокойно заметил Ральф. — Мы ведь говорим не о пьянчужке, которыйв пятницу вечером избил жену за то, что та осмелилась упрекнуть его за проигрышв покер.

— Я знаю, — согласно кивнул Билл, — но ты спросил моемнение, и я ответил. Элен надо сделать еще один круг, прежде чем она решитсяслезть с карусели. И даже после этого сталкиваться они будут частенько. Ведь мыживем в маленьком городке. — Билл замолчал, глядя на улицу. — Смотри-ка! —воскликнул он, поднимая бровь. — Да это же Луиза. Идет во всем красе, какцарица ночи.

Ральф сердито взглянул на него, но Билл либо не заметил,либо сделал вид, что не заметил этого. Он встал, снова коснувшись пальцами тогоместа, где уже не было панамы, а затем спустился по ступенькам, чтобы встретитьгостью на подъездной дорожке.

— Луиза! — воскликнул Мак-Говерн, опускаясь перед миссисЧесс на одно колено и театральным жестом протягивая к ней руки. — Могут ли нашижизни соединиться небесными узами любви? Свяжи свою судьбу с моей и позволь мнеумчать тебя на золотой колеснице страсти!

— Ха, ты говоришь о медовом месяце или об одной ночи? —неуверенно улыбаясь, проворковала Луиза.

Ральф хлопнул Мак-Говерна по спине.

— Вставай, — сказал он, ловко принимая из рук Луизынебольшой пакет.

Заглянув внутрь, он увидел три банки пива.

Мак-Говерн поднялся с колен.

— Извини, Луиза, — расшаркивался он. — Во всем виноватосочетание очарования летних сумерек с твоей красотой… Другими словами, я ненадолгосошел с ума.

Лучезарно улыбнувшись ему, Луиза Чесс повернулась к Ральфу.

— Я только что узнала о происшедшем, — сказала она, — исразу поспешила сюда. Весь день я провела в Ладлоу, играя в покер с девочками.— Ральфу не надо было смотреть на Мак-Говерна: он и так знал, что левая бровьБилла — та, которая говорила: «Покер с девочками! Ах ты, наша великолепнаяЛуиза!» — поднялась на максимальную высоту. — С Элен все хорошо?

— Да, — ответил Ральф. — Ну, может, не так уж хорошо — ееоставили в больнице на ночь, — но жизнь ее вне опасности.

— А ребенок?

— Хорошо. Девочка у подруги Элен.

— Итак, давайте поднимемся на веранду, и вы мне всерасскажете. — Взяв под руку Мак-Говерна с одной стороны, а Ральфа с другой, онаповела их к дому. Так они и поднимались по ступенькам, словно постаревшиемушкетеры, сопровождающие даму, любовь к которой они пронесли через всю жизнь,а когда Луиза уселась в кресло-качалку, на Гаррис-авеню вспыхнули фонари,мерцая в сумерках, словно двойная нить жемчуга.

6

В этот вечер Ральф заснул, как только его голова коснуласьподушки, а проснулся в 3.30 следующего утра, в пятницу. Он сразу понял, чтозаснуть больше не удастся, с таким же успехом можно просидеть до рассвета вкресле перед окном в гостиной.

Но он все равно продолжал лежать в постели, уставившись втемноту, пытаясь ухватить за хвост только что улетевший сон. Однако попытка неудалась. Ральф вспомнил, что ему снился Эд… И Элен… И Розали собака, котораяиногда бродит по Гаррис-авеню в те предутренние часы, когда даже для почтальонарановато.

«Дорренс тоже присутствовал в твоем сне. Не забудь».

Да, правильно. И словно ключ повернулся в замке — Ральфвнезапно вспомнил странные слова, произнесенные Дорренсом прошлым летом вовремя столкновения между Эдом и Толстяком из синего пикапа… То, чего Ральфникак не мог припомнить раньше. Он, Ральф, обхватил Эда за плечи, стараясь какможно дольше удержать парня прижатым к дверце машины по вполне очевиднымпричинам, а Дорренс сказал (я бы не стал), что Ральф не должен прикасаться кнему.

— Он сказал, что уже не видит моих рук, — пробормотал Ральф,опуская ноги на пол. — Вот что он сказал.

Ральф посидел еще немного с низко опущенной головой, наделтапочки и прошаркал в гостиную. Наступало время ожидания восхода солнца.

1

Хотя циники всегда говорят более правдоподобные вещи, чемоптимисты, опыт подсказывал Ральфу, что в большинстве случаев они ошибаются, ион был рад, что насчет Элен Дипно Мак-Говерн ошибся — в ее случае одногокуплета «Блюза разбитого сердца и избитого тела» было вполне достаточно.

На следующей неделе в среду, когда Ральф, наконец, решилповидать женщину, с которой Элен беседовала в больнице (ее звали Тиллбери—Гретхен Тиллбери), и попытаться выяснить, все ли хорошо с Элен, он получилписьмо.

Обратный адрес был прост — Элен, Натали, Хай-Ридж, — ноэтого оказалось вполне достаточно, чтобы Ральф успокоился. Усевшись в своекресло на веранде, он вскрыл конверт и достал два листа линованной бумаги,исписанных наклонным почерком Элен.

Дорогой Ральф.

Наверное, ты решил, что я все-таки обижаюсь на тебя, но этоне так.

Дело в том, что здесь мы не должны общаться с кем бы то нибыло письменно или по телефону — первые несколько дней. Таковы правила данногозаведения.

Мне здесь очень понравилось. Натали тоже. Еще бы — у неепоявились приятели для игр приблизительно ее возраста. Что же касается меня, тоя познакомилась со столькими женщинами, прошедшими через весь тот кошмар,который и привел меня в Хай-Ридж, что скажи мне об этом кто-то раньше, ни зачто бы не поверила. Думаю, ты видел телепередачи — беседы с женщинами, которыелюбили мужчин, использовавших их в качестве боксерской груши, но когда подобноеслучается с тобой, всегда кажется, что все происходит совсем иначе, словно этонечто новое в нашем древнем мире. Облегчение от понимания, что это не так, —самое лучшее из происшедшего со мной за не столь уж долгое время… Далее Эленписала о том, чем она занимается в Хай-Ридж — работает в саду, помогаетремонтировать складские помещения, моет окна водой с уксусом — и о приключенияхНатали, делающей первые попытки ходить. Остальное касалось происшедшего и того,как она намеревается поступить, и именно здесь Ральф почувствовал, какиепротиворечивые чувства одолевают Элен ее обеспокоенность будущим и как бы впротивовес непоколебимая решимость поступить так, как будет правильно дляНатали… И для нее тоже. Казалось, Элен только сейчас открывала, что она тожеимеет право на счастье. Pальф был рад, что она это поняла, но одновременноиспытывал грусть, думая о тех смутных, трудных временах, которые ей пришлосьпережить, прежде чем наконец-то принять подобное решение.