Я смотрела на Карпика, широко раскрыв глаза: кто бы могподумать, что эта некрасивая крошка, бесспорная кандидатка в Христовы невесты,занимается такими делами?! А может быть, именно поэтому она ими и занимается?..

В голосе Карпика мне послышался вызов, – давай, Ева, читаймне проповеди о том, как нехорошо обворовывать магазины. Начинай, а я послушаю.

Ничего не выйдет, Карпик. Я и не подумаю возмущаться.

– Ну и как, удачно? – только и спросила я.

– Не совсем.

– Что значит – “не совсем”?

– Погорела на джинсовой рубашке.

– Та-ак… И что было дальше?

– Папочка заплатил крупный штраф, и все замяли. Я женесовершеннолетняя.

– Послушай меня, девочка. Никакого ключа у боцмана тыворовать не будешь.

– Это почему же?

– Ключ свистну я сама.

– Почему ты?

– Потому что ты уже один раз попалась, и я не могудоверить тебе такую ответственную операцию.

– Вот здорово! – захлопала в ладоши Карпик. – Ева, ятебя обожаю! Дай мне слово, что мы никогда не расстанемся.

– В ближайшие две недели – точно, – осторожно сказалая. – Нужно идти, иначе мы опоздаем на обед, и это будет выглядетьподозрительно.

Мы снова спустились вниз, в машинное отделение, чтобы выйтитем же путем, которым пришли. Карпик снова потянула меня на место паденияМитько. И тут произошла совершенно неожиданная вещь.

Мы оказались не единственными, кто живо интересовалсямашинным отделением. По полу, в точности повторяя то, что делала Карпик ещеполчаса назад, ползал человек Карпик ткнула меня кулаком в бок, и я вздрогнула.Карпик же бросила быстрый взгляд на согбенную фигуру неизвестного посетителя иприложила палец к губам: ага, что я тебе говорила, на ловца и зверь бежит.Несколько минут мы наблюдали, как мужчина, лица которого пока не было видно,что-то искал, методично обшаривая пол сантиметр за сантиметром. Спина егонастороженно подрагивала. Наконец Карпик не выдержала.

– Добрый день, – прощебетала она, сама кротость,бессменная героиня всех святочных открыток сразу.

Человек вздрогнул так, как будто его застали на местепреступления. Хотя, кой черт – “как будто”? Мы и застали его на местепреступления. Ему хватило двух секунд, чтобы оценить ситуацию и обернуться кнам с заранее заготовленной милой улыбкой на лице.

Это был губернатор Николай Иванович Распопов.

– Добрый день, – снова повторила Карпик, оченьвоспитанный ребенок.

– Здравствуйте, девочки, – он поднялся и отряхнулбрюки.

– Надо же такому случиться, вчера здесь обручальноекольцо потерял. Говорят, это плохой знак. Вы ведь тоже здесь были, – обратилсяон ко мне, – ужасная история… И я еще кольцо потерять умудрился… Спохватилсятолько сегодня утром, всю каюту перерыл, – нет его. Я и подумал, может быть,здесь оно.

– Нашли? – спросила Карпик, а я вдруг страшноиспугалась, что она может предъявить ему пуговицу и спросить в своей обычнойбесшабашной манере: “Вы случайно не это потеряли?” И если окажется, чтопуговица как-то связана с убийцей… А убийца стоит перед нами… У меня дажеподогнулись колени. Но Карпик оказалась умницей.

– Нашли, что искали? – снова переспросила она.

– Представь себе, деточка! – Теперь он позволил себеторжествующе улыбнуться и показал нам кольцо, которое держал в руках. – Рядом сэтой махиной упало, или как это называется.

– Дизель-генератор, – подсказала осведомленная Карпик.

– Смышленая девочка… Слава богу, что нашел… У менямолодая жена, очень ревнивая, я только два месяца как женился… Она бы меня непоняла. Это кольцо сделано на заказ… Три бриллианта, видите? – Губернаторводрузил кольцо себе на палец и перевел дух.

– Очень дорогое, да? – Карпик проявила живейшуюзаинтересованность в кольце.

– В общем, недешевое. Но не это главное. Это подарок насвадьбу, я бы ей ни за что не объяснил…

– Сказали бы, что потеряли, – посоветовала Карпик. –Подумаешь, ущерб! У вас ведь таких колечек куры не клюют.

– С чего ты взяла, деточка?

– А вы губернатор. Значит – власть. А власть всегдаворует. Так папа говорит. На то, говорит, она и власть, чтобы пожить всласть.

– Так и говорит? – деланно удивился Николай Иванович иприподнял брови.

– Угу. А еще он говорит, что от трудов праведных ненаживешь палат каменных.

– Твой папа очень не прав, деточка.

– А я думаю, что он очень прав.

– Как тебя зовут, деточка?

– Лариса.

– Вот что, Ларочка, никогда и никого нельзя обвинятьогульно.

– А я не огульно. Папа говорит, что всегда естьдоказательства, но нет политической воли. И честных людей нет. Вы вот навернякане очень честный человек.

– Я поговорю с твоим папой.

– Сделайте одолжение.

– Оригинальная у вас девочка, – потеряв всякую надеждувоздействовать на Карпика, губернатор обратился ко мне.

– Что есть, то есть, Николай Иванович.

– Должно быть, дочка бедного работника бюджетной сферы,который не сводит концы с концами, – Николай Иванович тоже умел показыватьзубы. – А теперь разрешите откланяться.

Не удостоив Карпика и взглядом, Распопов ретировался измашинного отделения.

– Что это он имел в виду? – озадачилась Карлик.

– Он имел в виду, что ты маленькая богатая стервочка, итвой отец так же обирает народные массы, как и он, – донесла я до Карпика общийпафос последней реплики губернатора.

– Сволочь! Как он смеет!

– А ты как смеешь?

– Ты на его стороне, Ева? – Карпик взяла мою руку,нашла указательный палец, пострадавший во время церемонии посвящения в сестры,и приложила его к своему указательному пальцу.

– Я на твоей стороне, девочка. Пойдем отсюда. Ненравится мне это место.

– А мне нравится. Я люблю такие запахи. И еще, когдапахнет краска. А тебе нравится, когда пахнет краска?

Мне всегда нравилось, как пахнет краска. Но я не сталараспространяться об этом, мы и так были ужасающе похожи. И эта похожестьначинала серьезно пугать меня. Если так пойдет и дальше, то в скором времени яначну прихрамывать на левую ногу.

Когда мы вышли из машинного отделения, я облегченновздохнула. Больше я туда не спущусь. Ни за какие коврижки. Поглощенная своимимыслями, я не сразу заметила, что Карпик заметно поскучнела.

– Что с тобой? Ты расстроилась из-за папы?