Бахметов выпрямился, воинственно выставил растрёпаннуюбороду:

— Алексей Воинович, вы, конечно, можете меняарестовать, привлечь и заточить, но я скажу вслух: гниёт российская монархия,да-с!

Бестужев сказал устало:

— Да полно вам ерничать, Никифор Иванович… Неизображайте вы христианского мученика древних времён, ввергнутого на арену сольвами. Вы не хуже меня знаете, что за подобное сотрясение воздуха вам икопеечный штраф не грозит. Чтобы человека вашего положения привлечь и заточить,нужно… ну, я не знаю. Нужно, чтобы вы вооружились голландской двустволкой иотправились по Невскому, расстреливая всех встречных городовых. Примерно так.Да и в этом случае общественное мнение, чего доброго, такую кампанию в вашузащиту организует, что пустяком отделаетесь…

— Ну а если серьёзно? Гниёт богоспасаемая монархия…

— Хотите я вас разочарую? — спросилБестужев. — В милых вашему сердцу парламентских республиках происходятмахинации и почище. Вам никогда не доводилось слышать о «шайке Туида» вСеверо-Американских Соединённых Штатах? Невообразимые суммы казённых денег былиприсвоены, речь шла о многих миллионах североамериканских долларов. А во времяне столь уж дальней по времени аферы с акциями Панамского канала французскийпарламент, по достоверным данным, куплен был весь, человек триста с гакомнародных избранников. А ведь во Франции монархии лет сорок как не существует, вАмерике её и не бывало отродясь. Не в монархии тут дело, а в пакостном свойствеиных людишек казённые суммы воровать…

Бахметов прищурился:

— Доводилось мне читывать что-то о Туиде, да и насчётфранцузишек вы правы, в общем. Однако! Обратите внимание! Ни в одной изупомянутых вами стран нет и не было каких бы то ни было категорий граждан,законным образом поставленных выше закона, — как это обстоит с членамироссийского августейшего дома, или я не прав?

Самое скверное, что он был абсолютно прав — и Бестужевугрюмо молчал, не имея аргументов…

— И что же вы намерены делать?

— Да то же, что и вы, — сказал Бестужев. —Продолжаю прилежно исполнять свои служебные обязанности. Вы ведь, несмотря навесь ваш благородный гнев, по-прежнему от обязанностей научного консультанта неотказались? Вот видите. А я вдобавок человек военный, мне приказы исполнятьнадлежит… Уж если разговор у нас откровенный, то скажу вам по совести: по моемуглубочайшему убеждению, к некоторым вещам следует относиться… философски. Бытьможет, аппарат Штепанека и в самом деле не принесет особой пользы в военномфлоте…

— Особой? — фыркнул Бахметов. — Да там пользыни на копейку!

Бестужев невозмутимо продолжал:

— С другой стороны, телеспектроскоп будет крайнеполезен при междугородней связи, выполняя функции, которые телеграф выполнятьне в состоянии. И кроме того, аппарат может сыграть значительную роль вкинематографе, самым революционным образом привнеся туда массу новшеств…

— Оч-чень интересно! И кто так считает?

— Ну, например, профессор Матиас Клейнберг, светилоавстрийской электротехники, — с нескрываемым злорадством сказалБестужев. — Мне довелось с ним беседовать, и он прочитал мне целую лекцию,подробно живописав ошеломительные перспективы…

Профессор был несколько сконфужен.

— Ну, если Клейнберг… — проворчал он, сразупоумерив пыл. — Тогда, кто же спорит… — он поднял голову, глаза вновьсверкнули дерзким, вызывающим любопытством. — Алексей Воинович, мне, правоже, интересно… Как вы себя чувствуете?

— Я? Прекрасно.

— Нет, я оговорился, неправильно сформулировал… Я имелв виду не вас персонально, а жандармов, охранное отделение, департаментполиции. Я немного представляю себе размах, масштабы и всеохватность политическогосыска. И, как учёный, в состоянии анализировать, экстраполировать, обобщать… Вваши папки, картотеки и — что там у вас ещё — должна стекаться вся информация опроисходящем в империи. Всё должно быть в ваших прозаических картонных папочках— вся грязь, все прегрешения, всё воровство, начиная с самых верхов. Информациятакой полноты и размеров, какую любая оппозиция заполучить не в состоянии. Апоскольку я вас считаю людьми умными… Вам не страшно в этих ваших закромах,прекрасно рисующих общую картину? Ну вот так запросто, по-человечески, невыдавая никаких служебных тайн, можете сказать — не страшно ль вам иногда? Выже всё знаете… Мне вот представляется, что в душе вам порой жутковато…

— Это, простите, исключительно ваши фантазии, —сухо сказал Бестужев. — Нет. Мне не страшно. Не вижу я той самойизмышлённой вами грандиозной жути…

Ему хотелось верить, что его голос звучит ровно и спокойно.Очень хотелось верить…

Бахметов, небрежно вертя пустую чарочку, наблюдал за ним снепонятной улыбкой. «Ах ты чёрт, — подумал Бестужев в приступеозарения. — Он же меня изучает, словно холерного вибриона под микроскопом.Умён наш учёный господин, ох, как умён, а кроме того, давненько состоит впартии кадетов, с другими партиями водится, твёрдо намеренными ограничить допредела власть монарха этой их любимой придумкой, „правительством,ответственным перед Государственной Думой“. Мы всю эту публику изучилипрекрасно, секретными сотрудниками пронизали сверху донизу, сведений накопилинемерено, в отчётах и аналитических записках систематизировали и отразили. Новедь и они, самые умные из них, должны бы сообразить, что нас изучать следует?Как реальную противостоящую силу? Попадаются в агентурных донесениях намёки,что дело именно так и обстоит…»

— Значит, не видите… — лукаво поблёскивая глазами,протянул Бахметов. — Ой ли? Большое количество точных знаний как раз ипозволяет выводы делать.

— Я не делаю выводов, — сказал Бестужев. — Яслужу. Служивый человек, вот вам и весь сказ…

— Понятно… — протянул Бахметов. — Изображаетенерассуждающего служаку? А мне вот отчего-то кажется, что вы гораздо умнее итоньше, и свои мысли по многим вопросам бытия имеете, и размышляете над многим.Разговор у нас совершенно приватный, вот мне и любопытно было бы знать: видитевы какие-нибудь пути выхода из непростой нынешней ситуации?

— Чистую правду? — сказал Бестужев. — Вижуединственный выход: переловить революционеров и перевешать.

— Но ведь всё не исчерпывается теми, кто бросает бомбыи стреляет из браунингов? Далеко не исчерпывается.

Он вновь был прав, Бестужеву пришлось это мысленно признать.Не в бомбистах дело, а в общем настроении умов, в распространении заразы на всёроссийское общество сверху донизу…

— Я знаком со многими офицерами, в том числе и вгенеральских чинах, — продолжал Бахметов. — Знаете ли, многие всерьёззадумываются о возможных путях выхода из нынешней ситуации…

— Я не понимаю, о чём вы.

— Бросьте, Алексей Воинович, прекрасно всё понимаете,вы ж на знании сидите… Многие думают над выходом, в том числе и носящие погоны…правда, с людьми вашего ведомства мне до сих пор не приходилось на эти темыбеседовать, отчего во мне и пробуждается живейший интерес.