Наверное, ему не удалось солгать убедительно. А может, Эль просто очень хорошо его знала. Чувствовала, когда он блефует. Ведь, как ни крути, они одной крови — слишком многое их связывало и слишком много она о нём знала.

— Король, ещё одно слово — и получишь в лоб, — у неё даже рука в кулак сжалась. — Ты зачем меня пугаешь?

И тогда он рассмеялся. Очень искренне и открыто. В последнее время забыл, что бывает такой смех.

Эль возрождала в нём жажду жизни. А ещё — забытые эмоции, которым не было места в его скучной взрослой жизни.

— Не пугаю. Ну, разве совсем немножко. Шучу я, Эль. А ты как в детстве ведёшься на всякую ерунду, готова верить каждому слову. Совсем ещё девочка.

— Скажи ещё — ребёнок! — фыркнула негодующе.

— Нет, — сказал и не отказал себе в удовольствии пройтись взглядом по её фигуре. — Уже выросла. Ты сама об этом талдычишь настырно. Но сколько бы тебе ни было лет, для меня ты остаёшься моей Эль. Девочкой, которой я носил скрипку. Кстати, почему не консерватория? И где твоя скрипка, Тань?

Она медлит с ответом. В лице её — мягкое сожаление и несгибаемая твёрдость. Упрямица Эль. Девочка, что всегда умела настаивать на своём, даже если сразу у неё ничего не получалось.

— Я больше не играю, Лео. Давно заброшена скрипка. Думала, ты знаешь. В институте я учусь на библиотекаря.

Он не знал. Все эти годы старался меньше возвращаться в прошлое. Не забыл свою Эль, нет, но пытался отдалиться, насколько мог. И вот они снова вместе. И чересчур близко. Наверное, Лео хотел бы, чтобы Танька находилась чуть подальше, но ни за что именно сейчас не стал бы отталкивать её намеренно. Может, потому что часть его жаждала узнать, как она жила эти годы, чем дышала.

Какой она стала, он видит. Ему и нравится, и нет то, что открывается его взору. А внутри — Лео почти уверен — Таня вряд ли сильно изменилась.

— Ты разлюбила музыку? — получилось слишком хрипло. Он не ожидал, что его это так зацепит. — У тебя же талант, Эль.

Она поводит плечом и подкладывает еду ему на тарелку. Ей нравится кормить, заботиться. А Лео смотрит на её тонкие музыкальные пальцы, что так ловко обхватывали гриф скрипки, и не может представить, что в её жизни больше нет звенящих нот, которые рождались от смычка и сердца.

— Нет, конечно. Музыка со мной всегда. Но именно поэтому я захотела сохранить её внутри, а не выплеснуть наружу. Мама очень сильно жаждала, чтобы я пошла в консерваторию. Но это была её мечта, не моя. Мне никогда не нравилась идея жить чужой жизнью. Почему я должна реализовывать её мечты, а не свои?

— Но тебе же нравилось играть. Мама говорила, что в тебе живёт искра. И грех от неё отказываться. Это неправильно, Эль.

Она качает головой. Вздыхает. Скрещивает руки на груди.

— Любая игра — всего лишь набор приёмов. Их может и обезьяна освоить. Всё остальное — упорство, усидчивость, долгие часы совершенствования. Талант не рождается в воздухе. Он требует развития, иначе гибнет. Я не чувствовала в себе фанатизма. Я не готова была положить жизнь ради искусства. Это… не совсем моё, Лео. Поэтому я не захотела заниматься музыкой серьёзно.

— А библиотекарь — это твоё? — он всё ещё не мог принять её выбор и, при всей неприязни к Таниной матери, кажется, понимал, что она чувствовала и пережила.

— Я люблю книги и тишину, — заглянула в душу и спрятала глаза.

Кажется, и ему придётся узнавать новую незнакомую Таню, учиться её понимать, прислушиваться к её желаниям.

Король поднялся из-за стола и на мгновение замер. Он размышляет так, словно Эль будет постоянно рядом. Это… и странно, и как будто правильно. О том, что будет потом, он думать не хочет. Запихивает подальше тревожные мысли.

Когда-нибудь потом. Не сейчас. Лучше не омрачать сомнениями сегодняшний день. Иначе можно сойти с ума. И так слишком много навалилось. Разгрести бы теперь все эти завалы…

Таня

Настоящее время

Лео смотрел на меня так, словно я свалилась ему на голову, и теперь он не знает, что со мной делать. Да, дорогой, задачка. Проще быть охранным псом при моём теле. Быть женихом — намного сложнее.

Но я даже мысли не могла допустить, что он на эту роль выберет кого-то из своих любовниц. Нет уж. Пусть мучается. А я не дам ему скучать. Постараюсь.

Ночью я спала как убитая. А думала, что глаз не сомкну: Лео спал за стенкой. Мне всё чудилось: я смогу услышать его дыхание, если захочу. Это, конечно, только мои домыслы и фантазии: ничего я не уловлю, даже если буду напрягать свой музыкально-идеальный слух.

С этими мыслями я и провалилась в сон. Да так крепко, что Лео пришлось будить меня.

— Ещё немного, — сопротивлялась я, натягивая на голову одеяло. Во сне я забыла, где нахожусь.

— Эль, вставать пора, — рассыпается надо мной очень знакомый смех — чуть глуховатый, с хрипотцой, и я в ужасе думаю, как выгляжу. — Вещи, институт, — напоминает мне он, а я готова провалиться сквозь землю.

Я не готова встречать его в пижаме и заспанная. Со спутанными волосами и без макияжа. Я почти не крашусь, но научилась делать кое-какие акценты, чтобы выглядеть выигрышно, эффектно и почти естественно.

Это смешно, потому что Лео видел меня девчонкой с косичками, но именно поэтому я хочу выпрыгнуть из кожи, чтобы заставить его увидеть во мне взрослую девушку, от которой у него дыхание остановится. Я на это надеюсь очень-очень.

Я открываю глаза. Его ладонь лежит на моём плече. Больше всего на свете мне хочется, чтобы эта ладонь не просто будила, но и ласкала, прикасалась ко мне с нежностью и желанием. Но пока придётся потерпеть и подождать. Не всё сразу. Таня Суханова всегда добивается своего. Он это должен помнить.

Десять лет назад я поспорила с подругами, что подружусь с ним. Сегодня мне спорить не с кем да и не нужно. Я хочу, чтобы он влюбился в меня, поэтому не имею права на ошибки. И рисковать зря тоже не буду. Иначе можно всё проиграть, так и не сыграв ни такта из той партитуры, что сочиняю в своей голове.

— Я проснулась, Лео. Выйди, пожалуйста.

Я говорю это мягко и слегка краснею. Застенчивая девушка. Он почему-то одёргивает руку, словно ожегшись.

— Я жду тебя на кухне, Эль, — говорит Лео на выходе из комнаты. — Приготовлю нам кофе.

Я не спешу. Иначе всё испорчу.

Душ. Платье. Макияж. Духи. Лёгкий будоражащий запах. Ненавязчивый, но манящий. Ему нравится — я видела, как он вчера принюхивался. Как трепетали его ноздри. Лео всегда любил тонкие парфюмы с загадочными нежными нотами.

А ещё он никогда не был по-настоящему плохим парнем. По крайней мере, для меня. Я знала и видела его другим. И эти два образа — для меня и для пацанов района — не мешали видеть главное: в нём легко уживались задатки лидера и человека, который почти никому не показывал свою настоящую суть.