– Ира, а это из чего сделано? – спросил я, показывая нанечто глянцево-белоснежное с разноцветными вкраплениями.

– Это творог, взбитый со сметаной и сливками.

– А вот это, цветное?

– Это кусочки персиков, ананасов, клубника, чернаясмородина.

Я еще некоторое время поотирался на кухне, соблюдаявежливость, и вышел во двор.

– Танечка, как ваши шестьсот строк?

– Уже триста пятьдесят намолотила, – ответила она, непрекращая набирать текст. – После обеда еще два часа поработаю – и можноидти купаться. А как прошел ваш поход по делам? Удачно?

– Увы. Не буду вас отвлекать, потом расскажу.

Она сняла руки с клавиатуры и сладко потянулась.

– Все, перерыв. Все равно надо аккумулятор подзаряжать, еготолько на три часа хватает. Лиля, будь добра, воткни его в розетку в нашейкомнате.

Лиля взяла зарядное устройство и пошла к лестнице, ведущей вкомнату Иры и Татьяны. Как только она отошла на безопасное расстояние, Танятихо спросила:

– Что у вас? Что-то плохое?

– Сережа нашел человека, к которому ходила Доренко в деньперед убийством. А этот человек вчера умер. Очень похоже, что он дал ейкакую-то видеокассету, которую она и принесла в пакете с желтыми ручками. Нопакет пропал, и кассета вместе с ним.

– Кто этот человек?

– Отставной военный, работавший в разведке. Семьдесят тригода, вдовец, увлекается любительскими видеосъемками.

– И вы думаете, что кассета имеет какое-то отношение к двумубийствам?

– Нет, не думаю. Я просто не вижу, какая тут может бытьсвязь. Но найти ее все равно надо. Знаете, как говорят немцы? Во всем долженбыть порядок. Если Ольга пришла в гостиницу с сумкой, то эта сумка должнагде-то быть, и ее надо найти. А то я один раз так нарвался, упустив из виду,казалось бы, пустяк. Кстати, ситуация была очень похожая. Свидетель, которыйвидел убийцу входящим в подъезд дома, утверждал, что он был в темно-зеленойкуртке и ондатровой шапке, а другой свидетель, который видел его выходящим излифта на восьмом этаже, стоял на том, что он был в темно-зеленой куртке и безголовного убора. Этого оказалось достаточно, чтобы адвокат вцепился мертвойхваткой в судью: пока, дескать, мы не докажем, что подсудимый шапку снял имежду этажами выбросил или в лифте оставил, я буду настаивать на том, что обасвидетеля видели разных людей. Мой-де подзащитный входил в дом в шапке и шел кзнакомым на третий этаж, а на восьмом этаже, рядом с квартирой потерпевшего,видели не его. Судья и так, и сяк крутился, а делать нечего. Все сомнениятолкуются в пользу обвиняемого. Послали дело на доследование с указанием:выяснить вопрос о шапке, иными словами – найти ее, проклятущую, и доказать, чтоона принадлежит подсудимому. Ясно, что ее не нашли. Следователь потом локтикусал, да и мне обидно: с таким трудом убийцу этого вычислили, нашли, задерживалисо стрельбой, двое моих ребят чуть не погибли, а все впустую. Так что, если ужмы с вами взялись помогать бедному мальчику Сереже, надо делать все по уму,чтобы он нас потом худым словом не помянул.

– А фамилия того адвоката – Захаров? – спросила вдругТаня.

– Точно. Как вы догадались?

– Так он наш, питерский. Приехал тогда из Москвы послепроцесса и всем рассказывал про эту шапку. Он вообще-то очень грамотный ицепкий, я всегда внимательно слушаю, когда он хвастаться начинает и всякиебайки травит, массу полезных вещей можно услышать, которые потом в работепригодятся. Я, кстати, вскоре после этой истории с шапкой закрывала однобольшое дело, писала обвинительное заключение и под впечатлением захаровскогорассказа обнаружила такую неувязочку, что опытному адвокату только за краешекухватиться – и конец моим многомесячным трудам. И неувязочка-то пустяковая, впрежние годы на нее и внимания бы никто не обратил. И представляете, получаетадвокат дело, читает обвиниловку и начинает хохотать прямо у меня в кабинете.«Вы чего? – спрашиваю. – Грамматическую ошибку нашли?» – «Нет, –говорит, – я же в деле с момента задержания обвиняемого и помню точно, чтовот в этом месте несостыковочка была. Когда я услышал от Захарова, как он изтакой вот малюсенькой детальки оправдательный приговор выкроил, сразусообразил, что и тут можно поиграть. А вы, Татьяна Григорьевна, несостыковочкуэту убрали, тоже, видно, историю про шапку слышали». Так что в известномсмысле, Дима, я ваша крестница. Училась на ваших ошибках, хоть мы и знакомы-тоне были. Забавно, правда?

Ира принесла из кухни тарелки и приборы и приняласьнакрывать обед. Лиля вернулась и молча сидела на краешке длинной скамьи устола, листая «Вестники кинофестиваля», которые каждый день приносила Рита. Ираи Таня горячо обсуждали вопрос о том, уместно ли пригласить к обедуседобородого очкастого отдыхающего из соседнего дома, который, как я виделсквозь густые заросли крыжовника, вернулся с пляжа на сиесту и развешивал водворе мокрые плавки и полотенца. Я тоже принял участие в обсуждении, потому чтомне, совершенно непонятно почему, захотелось, чтобы вышло так, как хочетИрочка. Я чувствовал какую-то вину перед ней, а Татьяна явно не была настроенаобщаться с незнакомым человеком.

– Девочки, с соседями всегда надо дружить, – говорил ятоном умудренного жизнью старца. – Мало ли что случится, все-таки мужчина,будет кого на помощь позвать.

– Дима, вы что, полагаете, на нас нападут бандиты вмасках? – скептически спрашивала Таня.

– Нет, Владик прав, – настаивала Ирочка, расставляя настоле миски с салатом и творожным десертом.

– Папа, а кто такой Виктор Бабаян? – подала голос Лиля,изучавшая «Вестник кинофестиваля».

– Это такой режиссер, детка, он снимает фильмы. Ты не хочешьпомочь тете Ире?

Лиля послушно отправилась на кухню и принесла хлеб и тарелкус зеленью. В конце концов седобородого решили пригласить. Ирочка вышла закалитку и через несколько минут вернулась вместе с ним, смущающимся до дрожи вногах. Я сел рядом с Татьяной, чтобы при первой же возможности возобновитьпотихоньку разговор на интересующую меня тему. Во время обеда Ирочка щебеталасо своим поклонником, Лиля снова думала о чем-то своем, а мы с Татьяной ломалиголову над тем, куда могла деваться кассета в дурацкой фиолетовой сумке.

– Вынуждена вас огорчить, Дима, – вполголоса говорилаТаня, слизывая с ложки густую белую массу творожного десерта с фруктами. –Либо Доренко сумку с кассетой кому-то отдала до того, как ее убили, либо ееукрал убийца. И тогда все наши с вами рассуждения об устранении конкурентовневерны. Смотрите, что получается: убийца приходит в номер к Доренко, убиваетее и хочет найти кассету, но по каким-то причинам это у него не получается.Вариант первый: в этот момент возвращается Довжук, и убийца просто не успеваетпоискать то, что ему нужно. Не исключено даже, что когда Довжук вернулась вномер, убийца еще был там, а поскольку Людмила, как вы мне рассказывали, сразуначала визжать и выскочила в коридор, он вполне мог выйти незамеченным,воспользовавшись суматохой и паникой. Вариант второй: он взял по ошибке не тукассету, но понял это только тогда, когда просмотрел ее. Тогда он возвращается.И возвращается он в тот номер, где в данный момент находятся вещи убитойДоренко, то есть в «люкс» Аллы Казальской. Убивает мирно спящую Довжук иперерывает весь номер. А шкатулку с драгоценностями забирает для отвода глаз.Так что все сходится на кассете. Весь вопрос только в том, нашел ли ее убийцаили сама Доренко ее куда-то задевала. Но, Дима, то, что я сейчассказала, – чистый плод фантазии, потому что ни вы, ни я не знаем точно,что было в сумке. Это мы с вами так придумали, что в ней была кассетаВернигоры. Но ведь это может оказаться и коробка печенья, которую Ольга купилак утреннему кофе, чтобы завтракать, не выходя из номера. И тогда сумка и то,что в ней находится, никакого отношения к убийству не имеют. Тогда сновавозвращаемся к борьбе конкурсанток. Надо все-таки выяснить, что же было всумке. И куда она, в конце-то концов, делась. Ведь если весь сыр-бор не из-занее, то где-то же она должна быть. Я вам предлагаю следственный эксперимент.