Я оторвался от чтения и внезапно как будто вернулся всемидесятые годы. Тогда на этом заводе бурлила жизнь, уж не знаю, чтопроизводили в подземных цехах: ракеты, самолеты или что-то другое, носекретность тут соблюдали строго, даже названий у подразделений не имелось,никаких там «отделов снабжения», все по номерам и в сопровождении пароля.Женщины в обязательном порядке показывались гинекологу, сотрудники получалипродуктовые заказы, кое-кто имел бесплатное молоко, а профком доплачивал запутевки в местный пионерлагерь. Размеренная жизнь с уверенностью в будущем,вполне приличная квартира в заводском поселке, правда, далековато от центраМосквы с его музеями, библиотеками и театрами, но ведь развлекаться ходятредко, а на службу каждый день. Наверное, тут давали неплохие оклады, выделялидачные участки и путевки в санаторий, на море. Небось имелись детсад, школа,Дом культуры. А главное, рабочие и служащие ощущали гордость, они трудились наоборону отечества, защищали родную страну от когтистой лапы мировогоимпериализма. Нужна ли была этим людям перестройка? Может, просто следовалочуть отпустить вожжи: разрешить открыть тем, кто хотел, мелкий бизнес,импортировать в страну хорошую одежду и продукты, дать людям возможностьпокупать машины, не препятствовать их поездкам по миру. Глядишь, и остались быкоммунисты у власти, пролилось бы меньше крови…

Я потряс головой, прогнал ненужные размышлизмы и продолжилизучение холла. Повернув турникет – он легко завращался – я ступил на желтуюплитку и увидел дверь с табличкой: «Диспетчерская».

В маленькой комнате висел календарь за 88-й год и стоялсамый простой двухтумбовый письменный стол с телефоном и панелью с кнопками,украшенными цифрами, всего их было двенадцать. Под стеклом лежало еще однообъявление, вернее, инструкция.

«Дежурный, помни, четкое соблюдение правил обеспечиваетбезопасность родного предприятия и не дает шанса врагам. Не веди по городскомутелефону служебных разговоров. Помни пароль дня. Перед открытием ворот требуйпропуск. Выучи порядок, стань лучшим по профессии.

Внимание – назначение кнопок пульта:

№ 1 – общая тревога, № 2 – блокировка дверей, № 3 –обесточивание рабочего коридора, № 4 – управление решетками первого этажа, № 5– блокировка лифтов, № 6 – открытие ворот, № 7 – включение связи с главнымкорпусом, № 8 – подача тока по периметру забора, № 9 – выпуск собак натерриторию, № 10 – общая блокировка всех систем, № 11 – открытие люка сбросагрязного белья».

Недолго думая, я ткнул пальцем в кнопку с цифрой «11».Ничего не произошло, не зазвенел звонок, не заморгали лампочки, не завылисирены. Но, с другой стороны, электричество было отключено. Впрочем, грязноебелье могло храниться в любом месте, отчего мне пришло в голову, что оносодержалось именно в подвале? И какое грязное белье могло быть на заводе? Иличасть служащих ночевала на рабочих местах и для них заправляли постель?

Решив посмотреть, что изменилось во дворе, я снова вышел наулицу, вдохнул упоительный воздух, завернул за угол проходной и сразу увидел,что крышка люка поднялась над землей. Я быстро подошел к ней, наверное,механизм, открывавший вход в хранилище, работал не от электричества, похоже,тут имелась некая гидравлическая система, простая и оттого надежная, а может,это было нечто вроде пружины, не знаю, я не силен в технике. Для меня сейчасважно не то, почему люк отворился, а то, что он стронулся с места, более того,теперь сбоку на нем виднелась ручка.

Я ухватился за железную скобу и со всей силой потянулчугунный кругляш вверх, но он даже не сдвинулся с места. Через десять минутбесплодных мучений я прекратил борьбу с крышкой и пнул ее ногой со словами:

– Раз уж приоткрылась, то шевелись.

В ту же секунду тяжелый диск легко отъехал в сторону, мнеоставалось лишь ругать себя за глупость, следовало не тупо тащить крышку вверх,а просто толкнуть ее вбок.

Вот теперь, когда прямо у ног разверзся лаз вниз иобнажилась лесенка, ведущая в подвал, я испытал настоящий страх. Вокруг стоялаполнейшая тишина, столь непривычная для городского жителя, никакихиндустриальных шумов не доносилось до уха, только пели птицы, однако от ихбезумных трелей делалось еще тревожней.

Но нельзя же было бесконечно маячить во дворе. Собрав вкулак все мужество, я наклонился над дырой и крикнул:

– Марина!

Никакого звука или шороха.

– Это Иван Павлович! – продолжал я, наклонясь чутьниже. – Пожалуйста, подайте знак. Вы тут?

В ответ – тишина, я согнулся почти пополам и попыталсяразглядеть дно «колодца». И тут из нагрудного кармана куртки выпал кошелек.Находись в портмоне лишь деньги, я ни на секунду бы не расстроился и уж точноне стал бы спускаться в подземелье, ясно же, что там никого нет! Но в портмоне,увы, лежали мои права.

Делать нечего: повернувшись лицом к железным ступеням, яначал осторожно спускаться туда, где еще не так давно находился в плену. Одолевполовину пути, я замер – ну как я обнаружу потерю? В бункере небось темно, нотут пришло воспоминание: вот я сажусь и… вижу Марину, значит, в подвале естьсвет! Откуда? В ту же секунду мне стало понятно, что и сейчас внизу не стоиткромешная тьма. Я ощутил под ногами бетон, встал на пол и осмотрелся. Вот оночто! В потолке имеются отверстия, небольшие, их несколько, и именно они служатисточником слабого света. Кто-то в свое время придумал, как сэкономить наэлектричестве. Поздним вечером, конечно, в подвале зажигали лампы, но утром иднем небось обходились так. Надо, когда вылезу отсюда, пройтись по двору,надеюсь, обнаружу в земле эти прикрытые особым закаленным стеклом дырки.

Поняв, каким образом освещается сей застенок, я глянул подноги и мгновенно увидел свое портмоне, но в ту же секунду заметил и нечтостранное, а именно бесформенную кучу одежды… шикарное белое пальто… сапоги…яркий шарф фиолетового цвета…

Ступни впечатались в пол.

– Марина, – сдавленным голосом шепнул я, –отзовитесь!

Боже, какого дурака я свалял! Преспокойно полез по лестнице,полагая: раз Марина не отзывается, то внутри никого нет. Но почему мне в головуне пришла очень простая мысль: трупы не умеют разговаривать. Похитители,обманув Арапову, получили от нее пин-код и пароль, а потом заперли несчастную втаком месте, где ее гарантированно не могли найти. Марина умерла от голода ижажды.

Проглотив вязкий комок, застывший в горле, я почти подполз костанкам несчастной и в ту же секунду с невероятным облегчением понял: никакоготела под одеждой нет. У стены просто валяются шмотки, а самой женщины и следпростыл. Зачем похитители заставили несчастную переодеться? Несмотря наотсутствие ответа на этот вопрос, я слегка приободрился: следовательно, Араповаушла отсюда живой… Но в ту же секунду озноб снова пробежал по спине: а может,ее похоронили, вырыли яму в лесу, швырнули туда обнаженное тело…