В клинике он провел два года. Мать приехалавсего один раз, привезя в качестве подарка наволочку, набитуюяблоками-падалицей.

– Ты их съешь быстренько, –наставляла родительница, – а то погниют.

На следующий день к Витюшиной кровати подошелсам главврач, картинно-красивый, седовласый Михаил Николаевич, и завел длинныйразговор о мужестве, тяжелых испытаниях и настоящем мужском характере.

Из долгих речей Витя понял одно – мать от негоотказалась, и ему предстоит после излечения отправляться в детдом. Присмиревшиесоседи по палате тут же растрепали новость родителям, и на Виктора обрушилсяшквал подарков. Но самый дорогой сделал ему главврач, поговорил кое с кем вМинистерстве просвещения, и паренька отправили не в приют по месту пропискиродителей, а в экспериментальный детский дом, где директорствовала ОльгаПетровна Куликова.

Из больницы его провожал весь медперсонал, самМихаил Николаевич доставил парнишку на новое местожительство в машине. Тольконе подумайте, что паренек не мог двигаться. Очевидно, болезнь захватили в самомначале, потому что Витюша ловко ходил, а через год стал бегать и прыгать. Палкуи костыли он никогда не брал в руки.

В детдоме ему дали отличную профессиюпарикмахера, а как стукнуло шестнадцать, прописали в комнате на Симоновом Валуи устроили на работу в салон «Русалка». И тут выяснилось, что у Вити золотыеруки, необыкновенный талант. Из нескольких тоненьких волос он сооружал пышнуюприческу, его стрижки поражали четкостью линий и необычностью. Спустя полгодаклиенты ломились к юноше толпами, затем последовало приглашение в «Чародейку»,следом на него обратили внимание эстрадные актеры… Витюша стал гордо называтьсястилистом, открыл собственное дело, купил квартиру, машину, женился… Расцветаон достиг пять лет назад, получив во Франции, на международном конкурсепарикмахеров, главный приз – «Золотые ножницы».

Вот тут к нему со всех ног кинулись газетчики,в основном дамы. Под предлогом интервью женщины усаживались в кресло, и Витя,щелкая ножницами и манипулируя расческами, рассказывал о себе, сооружая наголове у журналисток прически.

Четыре года назад, зимой, Виктор отдыхал утелевизора после напряженного дня. Неожиданный звонок в дверь заставил его вздрогнуть.Чертыхаясь, парикмахер открыл и обомлел. На пороге, улыбаясь, с грязным пакетомв руках стояла Раиса Петровна.

– Не признал маму? – спросилаона. – Что же ты, Витька, загордился совсем, о родне не вспоминаешь.

Витя, считавший своей матерью директрисудетдома Ольгу Петровну, поморщился, но сказал:

– Проходи.

Раиса Петровна ввинтилась в прихожую, стащилаботы, потертое пальто и принялась ахать:

– Богато живешь, сынок, ну и мебель, акартины, а пол блестит!

Следом полились жалобы. Крыша прохудилась, короваподохла, дрова кончились…

– Сколько? – спросил Витя, понимая,что иначе от попрошайки не отделаться.

– А сколько не жаль? – быстросказала Раиса Петровна.

По своей крестьянской хитрости она бояласьназвать сумму, чтобы не продешевить.

Витя вытащил портмоне, отсчитал несколькобумажек и сунул Раисе. Та быстро запихнула деньги в носовой платок и приняласьрассказывать о плохом здоровье. Витя весь извелся, поджидая, пока назойливаяпосетительница уйдет.

Дней через десять вновь объявились гости. Наэтот раз старший брат Василий, надевший ради визита в город невероятныйдвубортный костюм с обтрепанными рукавами.

– Здорово, братуха, – заорал он спорога, пытаясь обнять Витю, – давненько не видались, давай сосвиданьицем!

И он вытащил из кармана бутылку дешевой водки.Пришлось приглашать мужика на кухню, выставлять на стол угощение. Виктор, надух не переносящий спиртное, только пригубил омерзительно воняющее сивухойпойло, все остальное выхлебал Василий. Как все алкоголики, братец моментально пьянели терял человеческий образ.

Утром Таисия поманила мужа в ванную. Супругвошел туда и ахнул. Милый брат, очевидно, никогда не видавший биде, использовалего вместо унитаза.

– Я за ним говно выносить нестану, – отрезала Тая и сунула супружнику в руки тряпку, – твоиродственнички, тебе и убирать!

От алкоголика удалось избавиться, только сунувему несколько бумажек. Но на этом ужас не закончился. «Любимые» родственникиначали без конца наезжать в Москву с жалобами и просьбами. Таисия терпела,терпела, но однажды, когда весной Раиса Петровна явилась с очереднымтребованием денег, невестка не выдержала. Вышвырнув на лестницу пакет сподгнившими яблочками, Тая заорала:

– Вы от него официально отказались,Витька вам больше не сын, пошла вон отсюда, побирушка проклятая!

– Тише, тише, – замахала рукамисвекровь, – незачем нам свариться, дай только копеечку.

Но Таисия не на шутку разозлилась. Онаухватила свекровь за плечи и пинком вытолкала ту за дверь. Невестка ничего небоялась, Виктор уехал в Будапешт на конкурс парикмахеров и не мог защититьРаису.

После этого случая визиты прекратились, затопошли письма. Тая, встававшая рано, чтобы прогулять собаку, частеньковытаскивала из почтового ящика мятые конверты. Послания тут же отправлялись вмусоропровод, до Виктора они не доходили, жена не хотела волновать мужа.

Вскоре поток корреспонденции иссяк, и Таисиянемного успокоилась. Вновь занервничала она несколько лет тому назад, в ноябре.Придя с работы, Тая нашла на кухне Витю и молоденькую девушку.

– Сестра моя, Ксюша, – пояснилсупруг, – поступила в экономическую академию, в гости вот заглянула.

Женщина окинула новую родственницу взглядом.Студентка не походила на алкоголичку и выглядела аккуратно. Но ее одежда былакрайне дешевой, обувь – проще некуда, к тому же болезненная худоба без словсвидетельствовала о недоедании. Дождавшись, пока Виктор уйдет на лестницукурить, Таисия резко спросила:

– Тебе небось денег надо?

– Ну, вообще-то, – растеряласьКсюша, – только в долг, заработаю и отдам.

Тая вытащила банкноты и велела:

– Можешь взять, но только учти, больше неприходи, Витя не станет вам помогать, цыганам бессовестным. Бросили его сначалав больнице, потом в детдоме, а теперь обрадовались, упыри.