– Вы в очках, – только и смог выговорить он.

– Я знаю, – печально сказала она. – Я потеряла контактные линзы сегодня утром. И заказала новую пару, но их доставят только к вечеру.

– Чему обязан удовольствием видеть вас?

Она посмотрела ему в глаза, и выражение ее лица сделалось суровым.

– Вы должны отменить эту свадьбу.

Откуда она знала, что он страстно желал именно этого? Как она догадалась?

– Я не могу. Я давно уже пообещал жениться.

– Не так уж давно, – нахмурилась Ирэн. – Всего полгода назад.

Полгода? Прошло уже почти двадцать лет!

И тут Шариф осознал, что Ирэн говорит не о его свадьбе, а о свадьбе Азизы. Он чуть было не проговорился. Покачав головой, он попытался сосредоточиться на том, что она сказала.

– Это Азиза просила вас поговорить со мной?

– Она умоляла меня. – Щеки Ирэн порозовели. – Она считает, что вы, возможно… прислушаетесь ко мне.

Шариф замер. Его сестра была совсем неглупа. Если она знала, что Ирэн имеет на него влияние, как долго это будет оставаться секретом для остальных, включая саму Ирэн?

– Мы уже это обсуждали, – сказал он.

– Азиза должна поступить в колледж. Она очень способная девушка. Нужно дать ей шанс…

– Поздно. Свадьба будет через неделю, – угрюмо сказал Шариф, скрестив руки на груди. – Если у вас больше нет…

Ирэн вздохнула:

– Я все равно уже должна уходить, или я опоздаю…

Она прикусила губу.

– Опоздаете куда? – резко спросил он.

Ирэн густо покраснела.

– Никуда. Это не важно.

Было ясно, что она что-то скрывает. Внезапно Шариф вспомнил восторженное лицо Хассана.

– Куда вы идете?

– Я не думаю, что это имеет значение для…

– Это мое королевство. Вы компаньонка моей сестры. – Шариф понимал, что ведет себя грубо, но не мог остановиться. – У меня есть полное право знать…

– Ну хорошо, хорошо, – с раздражением ответила Ирэн. – Не нужно меня запугивать. Если это вас так интересует, я иду в турецкую баню.

– В турецкую баню? – переспросил он сдавленным голосом.

В его воображении сразу предстала обнаженная Ирэн, сидящая в клубах пара.

– Я ни о чем другом не слышала все это время, пока находилась здесь. – Она вздохнула, закатив глаза. – Очевидно, это нечто вроде спа-процедуры с массажем и чисткой лица. Я обещала Азизе, что посещу баню. А поскольку я уезжаю на следующей неделе, у меня уже почти не остается времени.

Ее последние слова повисли в воздухе. «Почти не остается времени». Молчание становилось неловким.

– Ну что ж, мне пора, – сказала Ирэн, сделав попытку улыбнуться. – Хотя мысль о том, что придется раздеться догола перед посторонними людьми, заставляет меня краснеть.

«Раздеться догола». Шарифа словно обдало жаром.

Он хотел бы быть свободным, чтобы заниматься с ней любовью.

Нет, больше этого.

Он хотел быть свободным, чтобы любить ее.

Ирэн подошла к двери, но в последний раз оглянулась и посмотрела на него взволнованным, умоляющим взглядом:

– Шариф, подарите Азизе свободу, которой вы лишены сами.

Все внутри его содрогнулось, когда он заглянул в ее лихорадочно горящие карие глаза.

– Я подумаю, – невольно вырвалось у него.

Ирэн от удивления моргнула.

– Что?

Ему нужно было, чтобы она ушла. Пока он не потерял самоконтроля и не сделал того, что могло бы разрушить жизни многих людей.

– Только уйдите скорее.

Его хриплый голос заставил ее пристально посмотреть на него. Потом она глотнула и отступила на шаг. Он испугался, что она могла что-то прочитать по его лицу. И тут он понял.

Она увидела на его лице правду. Что он с трудом сдерживает себя, чтобы не сделать ее своей. Что он готов поступиться своей честью и пренебречь последствиями.

– Я ухожу, – пробормотала она и выбежала из комнаты.

Шариф подошел к окну, прижался лбом к стеклу и закрыл глаза. Он вспомнил, как впервые увидел свою сестру. Она была крошечным пищащим комочком, который он держал в своих мальчишеских руках. Беззащитная, маленькая, никому не нужная сиротка. И он поклялся любить и защищать ее.

Шариф медленно открыл глаза.

Он не мог этого сделать. Достаточно того, что он собирался погубить свою собственную жизнь. И он не мог позволить своей сестре сделать то же самое. Она совершила ошибку, соглашаясь на этот брак. Но он не допустит, чтобы эта ошибка оказалась для нее роковой.

Он защитит ее. Как делал всегда.

Шариф подошел к столу, снял телефонную трубку и набрал личный номер султана Захаркена.

Когда султан ответил на его звонок, он заговорил с Шарифом сердечно, даже по-дружески. Но когда он понял, что Шариф звонит не для того, чтобы обсудить их коммерческие интересы в нефтяном бизнесе, а чтобы отменить свадьбу, его голос стал ледяным.

– Вы осознаете, что некоторые люди воспримут отмену свадьбы как акт объявления войны? – спросил он.

Шариф напрягся, вспомнив сожженный дотла дворец, пожары в городе и плач голодных детей. Но его страна изменилась. И изменился он сам. Он больше не был пятнадцатилетним мальчиком. И полностью владел ситуацией.

– Махтар всегда был и всегда будет величайшим другом и союзником Захаркена, – заверил он. – Так же как и я вашим. Но сердца молодых так изменчивы, к несчастью. Вспомните себя в ее возрасте.

– Да, – холодно произнес султан. – В этом возрасте я впервые женился.

– Когда мы с вами были молоды, мир был совсем другим, – сказал Шариф, словно они были ровесниками.

– Вы правы. Молодежь сейчас понятия не имеет о долге. Мои собственные дети…

Султан замолчал, и Шариф тут же подхватил его мысль:

– Совершенно верно. Но дружба между странами и их правителями не меняется. Как и существенные доходы от совместных предприятий. – Он сделал паузу. – Будет жаль отказаться от миллиардного проекта, который мы с вами обсуждали, из-за частных соображений…

– Вы и в самом деле рассчитываете, что я соглашусь на наше партнерство? После нанесенного мне смертельного оскорбления? Мне следовало бы собрать генералов и приказать им ввести танки в вашу столицу.

– Вы, конечно, свободны в своем выборе. Но ваши генералы предупредят вас, что у нас имеется современная и хорошо тренированная армия. – Шариф вздохнул. – Жалко будет обречь на смерть наших самых преданных подданных из-за того, что глупенькая девятнадцатилетняя девчонка решила, что она слишком молода для замужества и материнства.