— Что молчишь? Язык в жопу ушел?

— Это какое-то недоразумение, — повторил Мазур. —Позовите моего начальника…

— Ага, сейчас приведу. Тебе, может, еще и блядей сшампанским? — Он нависал, как глыба, пару раз делал вид, что собираетсяударить, и Мазур исправно отшатывался, делая слабые попытки заслониться рукой.— Или адвоката тебе припереть? Нет у нас в городе адвокатов, был один, да натой неделе до белой горячки допился, в Завенягинск повезли… Тут тебе, козел, нестолица, что захотят, то и сделают, понял, нет? До твоей столицы — как до Китаяраком!

Появилась стерва Елизавета, гоня перед собой молоденькуюдевицу, судя по белому передничку, то ли здешнюю горничную, то ли буфетчицу, иблагообразного седовласого мужичка в пижаме, явно выдернутого из своего номера.

Началась рутина — сначала обоим предъявили гражданинаМикушевича и кратенько объяснили, что сей тать и педофил успел тут сотворитьохального. Потом повели их в гостиную лицезреть девицу, все еще старательнохныкавшую. Мазур закрыл лицо руками, исправно притворяясь, что переживаетжуткий душевный раздрай, а также нешуточную тревогу.

— Руки! — рявкнул мучитель. — Руки убери! На менясмотреть!

— Слушайте, да что за глупости… — промямлил Мазур оченьдаже испуганно. — Ну не трогал я ее!

— Это ты прокурору споешь!

Другие двое стояли по сторонам, время от времени шумнопереступая с ноги на ногу, делая вид, что вот-вот врежут по почкам.Классическая обработка, вполне способная вогнать в депрессию человека мирного,психологического тренинга в жизни не проходившего, сроду не игравшего сосмертью в орлянку…

Мазур украдкой покосился на единственного обмундированногочлена команды. Что странно, он как раз никакого рвения не проявлял, сидел всторонке и, такое впечатление, хотел, чтобы все побыстрее кончилось. «А может,это и не милиция вовсе? — подумал Мазур. — Может, он для них попросту служитприкрытием, и шустрые ребятки имеют честь украшать своими персонами рядыкакого-нибудь иного крутого ведомства?»

Помаленьку он стал все больше утверждаться в этом мнении.Сидел, жалобно бубня, что он здесь ни при чем, что все это — трагическоенедоразумение. Его продолжали пугать в три голоса, наперебой расписывая ужасыздешних камер и лютую свирепость будущих сожителей, которые ему покажуткузькину мать.

Наконец понятых вытурили, а следом выпроводили Елизавету.Принесли несколько листочков бумаги, исписанных крупным, неустоявшимсяпочерком, сунули Мазуру под нос и велели прочитать, предупредив, что еслипопытается порвать, получит по хребту.

Он узнал, что, проходя по коридору, встретилнесовершеннолетнюю гражданку Кузину Веронику Николаевну, каковую и зазвал ксебе в номер с помощью самого низкого коварства, попросив помочь ему разобратьнеразборчиво написанное на конверте название одной из здешних улиц — его,видите ли, попросили передать кому-то письмо, а он не возьмет в толк, какназывается улица… Когда доверчивая девочка оказалась в номере гражданинаМикушевича, означенный предложил ей за денежное вознаграждение вступить с ним винтимные отношения извращенным способом, а получив отказ, зверем накинулся набедное дитя и принялся срывать одежду. Трагический финал предотвратилсовершенно случайно проходивший по коридору старший лейтенант милиции Никитин…

«Так и есть, — подумал Мазур. — Все остальные фигурируют всем историческом документе вовсе без фамилий, как «призванные на помощьграждане». Интересно, что за контора прикрылась индифферентным к происходящемустарлеем? Серьезная, если он вынужден плясать под их дудку, что твоя Каштанка…»

Вслед за тем сунули под нос протокол и рыкнули:

— Подписывай!

— Не буду, — твердо сказал Мазур.

И отказывался напрочь, как ни маячили возле физиономииядреные кулаки. За все время его и пальцем не тронули, что внушало некоторыенадежды.

— Ладно, — распорядился главный. — Поехали. Сейчас вдежурке с тобой сержанты потолкуют, потом в камере добавят вовсе ужобстоятельно…

На нем сноровисто защелкнули наручники и потащили к дверям.Мазур, почувствовав приближение решающего момента, воззвал голосом, способнымразжалобить и камень:

— Мужики, да подождите, в самом деле! Может, как-тодоговориться можно? Я же вам не бич подвальный, в самом-то деле!

— Деньги совать будешь? — с любопытством спросилглавный. — Еще одну статью заработать хочешь?

— Да нет, какие деньги! — орал Мазур, старательноупираясь каблуками в пол, выдираясь. — Давайте по-человечески, мужики! Может,можно как-то?

Его, согнув пополам, уже почти вытолкнули за дверь — и тутон услышал наконец-то голос главного:

— Погодите-ка… Посадите клиента.

Мазура тычком пихнули в кресло, он ушиб о поручни скованныеза спиной руки, зашипел от боли сквозь зубы. Подняв голову, обнаружил, чтоостался один на один с главным, а дверь спальни тщательно прикрыта. И мысленновозликовал — клюнуло…

— Хреновые дела, Володя? — спросил главный, присевшийнапротив него на постель.

Особого сочувствия в его голосе не было — так, намек напростые человеческие чувства, таящиеся на дне души даже суровых службистов.

— Куда уж хреновее… — согласился Мазур.

— Положение у тебя паршивое. Даже если твои ученыедружки побегут жаловаться мэру, это тебя, Володя, не спасет. Мэр мэром, аорганы органами. Дело чистое, санкцию на тебя прокурор выпишет не глядя.Конечно, могут тебя в конце концов вытащить, через родимую столицу, но пока всеэто устроят, париться тебе на нарах в херовейшей компании, и жизнь у тебя тамбудет вовсе уж печальная… Оно тебе надо?

— Ладно, — сказал Мазур, втягивая голову в плечи,сутулясь. — Я ведь тоже не вчера родился… Что от меня-то нужно?

— Ты свое положение хорошо прочувствовал?

— Да куда уж там… — боязливо огрызнулся Мазур. — Начерта мне такое положение… Нет, ну занесло меня…

Собеседник повертел меж пальцами взятый со стола значокмастера спорта:

— И по какому ты, интересно, виду?

— Подводное ориентирование, — сказал Мазур чистуюправду.

— Интересное, должно быть, занятие… Меня, между прочим,Дмитрием зовут. («Задушевка пошла, знакомо…» — подумал Мазур). — И такое у менявпечатление, Вова, что не так ты прост, как кажешься. Как-никак — научныйсотрудник…

— В нашей системе ты либо ночной сторож, либо научныйсотрудник, — сказал Мазур. — Порядок такой. Кто не сторож, тот сотрудник, инаоборот. Еще, правда, лаборанты есть… Я, понимаешь ли, просто плаваю себе, гдеукажут…

— Меня это, честно говоря, вполне устраивает… — сказалДмитрий. — Володя, я вовсе не зверь, что бы ты сейчас обо мне ни думал, нотаков уж печальный сюжет — надо мной есть начальство, а когда оно приказывает,следует расшибиться в лепешку. Либо я тебя буду прижимать, либо начальство —меня…