— Есть там кто?

Глаза уже привыкли к полумраку, он рассчитанным движениемвлетел в спальню, мимоходом нажал выключатель, развернулся в сторону, откудаследовало ожидать нападения.

И вновь встал столбом, совершенно опешив.

На него испуганно таращилась девица позднего школьноговозраста, накрашенная, впрочем, в три слоя, как покосившийся забор,подмалеванный в преддверии визита президента. Выглядела девица так, словнотолько что вырвалась из лап сексуального маньяка — скромная белая блузочкаразорвана и распахнута, предъявив взору дешевый розовый лифчик, юбка сползла,открыв на левом бедре розовые плавки, девчонка придерживает ее одной рукой,растрепанная, как ведьма…

— Ты что тут делаешь? — только и сообразил спроситьМазур.

Она молчала, придвигаясь вплотную, зыркая неумелоподведенными круглыми глазами из-под падавших на лицо темных прядей.

— Эй! — сказал Мазур в полнейшей растерянности. — Тыоткуда взялась, прелестное дитя?

Прелестное дитя одним прыжком оказалось рядом — и полоснулоего по физиономии всеми десятью коготками. А потом завизжало так, что заломилоуши.

Мазур не успел ее отпихнуть, вообще ничего предпринять — сгрохотом распахнулась дверь номера, в крохотную прихожую, торопясь исталкиваясь, повалили плечистые субъекты, мелькнул красный околыш милицейскойфуражки, и передний заорал:

— Стоять! Милиция!

«Ах, вот оно что, — подумал Мазур, до которого начиналокое-что помаленьку доходить. — Надо же так влипнуть…»

Он остался стоять, хотя мог бы свободно размазать по стенеближайших. Ворвавшиеся развернули бурную деятельность — двое, кинувшись нанего, закрутили руки за спину и оттолкнули к стене, третий распахнул шторы,четвертый, окинув критическим взором образовавшуюся мизансцену, выскочил задверь. Пятый — и единственный среди них, кто был в форме, — остался стоять удвери.

— Так-так-так, гражданин… — начал он скучным тоном.

И осекся. Обменялся с крепким парнем в штатском определеннорастерянным взглядом. Державшие Мазура силой усадили его в единственное кресло,отошли — и в их глазах Мазур увидел ту же растерянность.

Он нисколько не потерял головы — привык не паниковать вситуациях и поопаснее, — а потому моментально сделал кое-какие логическиевыводы. Все четверо казались удивленными не на шутку, а это имело однообъяснение — ловушка была поставлена на Кацубу. На кандидата наук Проценко,точнее говоря. Персональный капкан на конкретную дичь. Интересно, как они себятеперь поведут? Неужели улетучатся с извинениями? Глупо было бы с их стороны…Архиглупо. Впрочем, если их интересует конкретный человек…

В следующую минуту Мазур, не будучи спецом в тайной войне,все же без всякого труда определил, кто здесь главный, — парень в черно-беломсвитере под распахнутой кожанкой, именно на нем скрестились вопрошающие, всееще растерянные взгляды остальных.

Девчонка стояла на прежнем месте, она таращилась на незваныхгостей, тщетно ожидая подсказки. Не получив таковой, решила, должно быть,проявить инициативу, паршивка этакая, юный друг милиции, — заревела в триручья, шумно и старательно:

— Он меня зазвал, сказал, нужно поговорить…

Похоже, главный принял решение: шагнул к Мазуру, уже весь изсебя энергичный и собранный:

— Это что же получается, гражданин? Форменная попыткаизнасилования. А еще из Санкт-Петербурга, интеллигентный вроде бы человек…

— Порвал на мне все… — захныкала «жертва педофила».

«Интересно, как этот визит сочетается с микрофонами? Вотсмеху будет, если эта гоп-компания и те, кто устанавливал «клопов», — дверазных шайки…» Мазур решил, что пора немного возмутиться. Вынул носовой платок,старательно промокнул наугад зудящие царапины и произнес тоном оскорбленнойневинности:

— Позвольте, что это все значит? И вообще, вы ктотакие? Документы хотя бы покажите…

По знаку главного милицейский вынул удостоверение, раскрыл исунул под нос Мазуру:

— Старший лейтенант Никитин, уголовный розыск…Нехорошо, гражданин…

Больше никто никаких документов не предъявлял. Решили,должно быть, что и одного удостоверения достаточно. Распахнулась дверь, влетелагрымза-администраторша. Последовала немая сцена — она, несомненно, тоже нацеленабыла на конкретную жертву, которой тут не оказалось. Главный сказал быстро,явно торопясь сориентировать ее в изменившейся обстановке:

— Вот такие у вас постояльцы, Елизавета Сергеевна.Вовремя мы вашу племянницу спасли…

Она оказалась умнее, чем Мазур полагал, поняла все влет.Побагровев весьма натурально, завопила:

— Ах ты скотина очкастая! — осеклась, вспомнив, чтоочков-то на охальнике как раз и не наблюдается, но тут же овладела собой. —Живут тут… всякие! Ты что с девчонкой делал, гнида? Да я тебя сама по стенкеразмажу, до милиции не доведу!

— Стоп-стоп-стоп, — сказал главный, проворно становясьмеж ней и Мазуром. — Елизавета Сергеевна, мы уж дальше сами, а вы пока чтопонятых организуйте…

Она мгновенно заткнулась, словно завернули кран, кивнула ичуть ли не бегом покинула место представления.

— Документы, — распорядился главный. Быстро полисталпаспорт Мазура. — Игорь, доставай бумаги и давай по всей форме. Запах алкоголя…Следы ногтей на физиономии… Коль, а ты успокой девочку, уведи ее в ту комнату,и пусть она все как следует напишет… Ну, так что это вы тут вытворяете,гражданин Микушевич? Не знаете, что за такие номера полагается?

Похоже, спокойствие Мазура его чуточку сбивало с накатаннойколеи.

Мазур решил, что не стоит изображать из себя чересчур ужявного супермена. Как-никак он, пусть и не очкастый интеллигент, был все жечеловеком сугубо штатским, столичным ассистентом ученых мужей. Следовало дляприличия хоть немного понервничать. Кацуба э т о предвидел. Или нечто похожее.Значит, прикроют, если дело примет вовсе уж поганый оборот…

— Послушайте, — сказал он, подпустив некоторую дрожь вголос. — Это же недоразумение какое-то, что за глупости? Я же только чтовернулся, зашел к себе, а она уже здесь торчала, в таком вот виде…

И подумал: сейчас будут пугать. Непременно начнут ломать.

Главный наклонился над ним и процедил весьмамногозначительно:

— Ты эти сказочки будешь в камере рассказывать. Знаешь,как на нарах к таким вот относятся? Херово, мужик, раком тебя там поставяткачественно… Понял, нет? — рявкнул он, стараясь этой неожиданной атакойпривести клиента в нужное состояние.

«Щенок, — подумал Мазур, съежился в кресле, чтобы порадоватьмучителя. — Знал бы ты некоего контр-адмирала по кличке Лаврик, видывал бы егоза работой — не строил бы из себя сейчас папашу Мюллера…»