Сыном-идиотом, на потеху сослуживцам, назначили опытноговолкодава Васю Ляхова, тоже из контрразведки. Роль у идиота до поры до временибыла простая, но скучная: сидеть у окна с обмотанной щекой и пялиться во двор.Стекло, без того грязное, запылили еще больше. Да никто из соседей по двору наокна особо и не пялился – чего там интересного.

Главная же роль – так требовало дело – досталась ЕгоруДорину, самому неопытному из всех.

Когда он обучался в Школе Особого Назначения, там проводилсяэксперимент по подготовке разведчиков-универсалов, которые могли бы существоватьв одиночку, без связников и радистов. Считалось, что это сделает агента менееуязвимым. Поэтому курсанта Дорина учили работать на передатчике, чинить рацию идаже собирать ее из подручных материалов. Потом, после провала несколькихценных агентов, идею признали вредительской: лично выходя на сеансы радиосвязи,нелегал рисковал гораздо больше, чем при контакте с радистом. Однако Егоруполученные в Школе знания пригодились.

Он в два счета научился обращаться с хитрой немецкой рацией,которая оказалась не только компактной, но и удивительно удобной в обращении.Ломать голову над кодами не пришлось – Карпенко сказал, что таковых не имеет идолжен работать вслепую. Шифровка и расшифровка в его обязанности не входят.Оставалось научиться подделывать почерк Карпенки – была у Октябрьского идеяподготовить украинцу замену на случай продолжительной радиоигры.

Этим Егор в основном и занимался. Сидел и смотрел, какКарпенко работает на ключе. Пробовал повторить. Сначала не получалось – неуспевал по скорости, все-таки уровень подготовки у Дорина был не тот, да и непрактиковался давно. Просиживал у неподключенного к антенне передатчика часами.Пока пленный отдыхал, долбил ключом под магнитную запись. На третий деньупорных тренировок наметился прогресс, а на пятый день выходило уже довольнопохоже.

Когда не работали с рацией, Егор изучал биографию изменникародины: детство, контакты и, особенно подробно, немецкий период жизни.

Был Степан Карпенко деревенский, родом из-под Чернигова.Врал, что сын бедняка, но Егор был уверен – кулацкого рода-племени, иначе непошел бы против своей родины. Про детство в колхозе плел такое, что оторопьбрала.

Он вообще оказался брехун, причем самого подлого типа – изтех, что брешут правдоподобно, с деталями. Несколько раз Егор хотел на негоприкрикнуть, чтоб перестал клеветать на советскую власть, но сдерживался. Важнобыло знать не правду, а то, что Карпенко натрепал своим немецким хозяевам.

Якобы у них в деревне была голодуха, люди мерли, и Степановбатька украл со склада мешок картошки. Был пойман, осужден. Ну как в такоеповерить? Чтоб за паршивый мешок картошки целую семью сослали в Сибирь, вбитком набитом вагоне для скота? И насчет голода, конечно, тоже вранье. Неможет в советском колхозе быть голод. У дедушки Михеля в деревне лучше, чем вгороде живут – уж Егору ли не знать?

Правда, колонисты и при царе хозяйствовали крепко. Потомучто непьющие и скопидомистые – типичные Deutsche Bauern [7]. И колхоз построилизажиточный, со всего Союза приезжают передовой опыт перенимать. Так ведь ихохлы пьют несильно, куркули они почище немцев, а земля у них, говорят, чистыйчернозем. С чего это им голодать?

Однако не спорил с гадом – молча слушал, записывал.

По Карпенкиной брехне, то есть легенде, выходило, что впервый же день после высылки он, еще пацаненок, выпрыгнул из теплушки и сбежалв лес, где прибился к каким-то «лесным» – то ли недобиткам с гражданской, то лик сбежавшему кулачью. Егор толком не разобрал От «лесных» попал на Волынь, кнационалистам-ОУНовцам. У тех были закордонные связи, и Карпенко несколько раздоставлял записки на ту сторону Парень он был расторопный, бойкий, послали егоучиться – сначала в Австрию, потом в Германию.

Спецподготовку Карпенко проходил в главном учебном центреАбвера, в Квенцгуте, где таких как он, набирали в «Украинскую роту».

Вот про Квенцгут слушать было интересно. Судя по рассказурадиста, подготовка там во многом была похожа на ШОНовскую. Те же предметы,такие же занятия на полигонах, штурмовых полосах, учебных объектах, в тирах.Только в Квенцгуте размах был пошире. На территории имелись шоссейные ижелезные дороги, мосты в натуральную величину, даже макеты заводов и буровыхвышек – для диверсионной практики. Курсантов учили водить все виды транспорта:и самолет, и планер, даже паровоз. Особенно впечатлило Егора, что в заливеКвенцгутского озера устроен аквариум для аквалангистов.

Без дураков готовят в Абвере агентов, ничего не скажешь.

Егор заучивал наизусть имена и прозвища однокурсников ипреподавателей Карпенки, географические названия, даты. Поди знай, что можетпригодиться.

А еще подолгу просиживал перед зеркалом, тренировался вукраинском акценте («Та я шо? Я нишо. Я вам мамою клянуся. Того знати неможу…») и привыкал к своему новому облику.

По словам Карпенки, Вассер своего радиста в лицо не знает,но вдруг видел фотографию или имеет словесный портрет. Поэтому шеф приказалЕгора загримировать.

С шикарным пшеничным чубом пришлось распрощаться – радистстригся коротко, почти налысо, оставляя всего пару миллиметров. Волосы и бровиЕгору покрасили в черный цвет, а брови еще и наполовину повыщипывали. Неоставили без внимания и особые приметы: соорудили розовый шрам у виска и слегкаоттопырили уши.

Наверно, чудная была картина – наблюдать со стороны за двумяКарпенками, когда они сидели друг напротив друга, похожие, как родные братья:оба лопоухие, со стрижкой ежиком, и разговаривают одинаково, только у одногополовина лица заклеена пластырем.

Вот ведь загадка психики. Если проживешь с кем-то очень тебенеприятным, даже ненавистным, несколько дней бок о бок, в тесном общении, вдругначинаешь замечать, что он для тебя уже не лютый враг, а вроде как просточеловек. Даже жалко его становится.

Приказы Карпенко выполнял беспрекословно, отвечал на всевопросы, саботажа не устраивал, но никакой инициативы не проявлял. Если Егор нио чем не спросит – сидит молча, опустив голову. Когда отдых – глядит в стенку.И взгляд пустой, мертвый, хрен разберешь, о чем думает. И ест так же: дочиста,но равнодушно, безо всякого аппетита. А кормили, гада, между прочимпервостатейно, не то что оперативников. Полагался радисту спецпаек: икра,краковская колбаска, баночные сардины, шоколад.