– Что мы его так ублажаем? – спросил Егор у шефа в один изпервых дней. – Спит на мягкой кровати, жрет в три горла, патефон вон емупритащили. Чего перед ним бисер метать? Он и так сотрудничал бы на все сто, безпаюсной икры.

– Плохо понимаешь психологию, – сказал тогда Октябрьский. –Степан – человек сильный. Помнишь, как он нас с тобой чуть на тот свет неотправил? Такие люди плохо гнутся и с трудом ломаются, но уж если ломаются – товдребезги. Тогда, на озере, мы с тобой ему характер покорежили, убили уважениек себе. От этого до самоубийства один шаг. Карпенко сейчас по кирпичикуразобран, до самого фундамента. А в фундаменте у нас, людей, камни простые:страх смерти, жажда жизни. Вот чтобы он вкус к жизни не потерял, нужна хорошаяжратва, мягкая перина, музыка. Это на пока. А потом мы его снова построим, этажза этажом, только уже по нашему чертежу. Пригодится нам еще Степан Карпенко.

А времени на личное у Дорина в эти дни не было совсем. Ниминуты. Отлучаться из квартиры он не мог, дать о себе весточку Надеждевозможности не было.

В больницу имени Медсантруда он, конечно, позвонил. Попросилдежурного передать санитарке Сориной, что некий Егор уехал в срочнуюкомандировку. Передали или нет, неизвестно. Большая персона – санитарка. Еслидаже передали, что она могла подумать?

Понятно, что. Поматросил и бросил. Наплевал на ее любовь,доверчивость, душевное отношение. То-то папаша Викентий Кириллович, наверное,злорадствует.

Некрасиво выходило, не по-человечески.

Как вспомнит Егор зеленые глаза Нади, ее расплетенные волосына подушке, тихий голос – внутри прямо схватывает. В такие минуты он говорилсебе: ничего, вот возьмем Вассера, сразу поеду в Плющево. Всё объясню, всёрасскажу (ну, не всё, конечно, а сколько начальство разрешит) – она поймет. Нев кабаке же гулял, Родину защищал. Между прочим, с риском для жизни.

Был у него на эту тему разговор со старшим майором.

Однажды, не выдержав угрызений совести, попросил Егоротпустить его хоть на часок. Сгонял бы на Таганку. Если б не застал Надю, хотьоставить записку.

Когда Октябрьский, нахмурившись, спросил: «Зачем?» – честнообъяснил. Не врать же.

Ну, шеф ему и выдал, по первое число:

– Вы из-за девчонки готовы оставить свой пост? А если именнов этот час Вассер позвонит? Удивляюсь я на вас, Дорин. Может вам лучшевернуться в спортивное общество «Динамо»? – и прочее, и прочее.

А потом, глядя на повесившего голову младшего лейтенанта,смягчился и заговорил по-другому, не официально.

– Вот что я тебе посоветую, Егор, по-товарищески. Еслихочешь в нашей профессии чего-то добиться, сердца не слушай, живи головой.Сердце – оно глупое. У многих, конечно, и голова тоже дурная, но ты-то пареньсмышленый. Заруби себе на носу: не увлекайся любовью. И семьей не обзаводись.Чекист, если он влюблен или, того пуще, женат, становится чудовищнонезащищенным. Цельность утрачивает. Душу на две части в нашем деле неразделишь. Монахом быть незачем, это вредно для физического и психическогоздоровья, а вот в эмоциональную зависимость не попадай. Женщина – существодругого устройства. Ты ей никогда не втолкуешь, что долг важнее любви. Ониэтого понимать не умеют… – Тут Октябрьский помрачнел, будто вспомнил что-тонеприятное, но тряхнул головой и продолжил уже в другом тоне. – Есть, правда,исключения. Вот у лейтенанта Григоряна с женой товарищеские отношения новоготипа. Проснувшись утром, здороваются за руку. За чаем читают друг другугазетные передовицы и тут же обсуждают. В интимную связь вступают по результатамголосования. Чего ржешь? Он сам рассказывал. Если оба «за» – понятно. Если«против» – тоже. Но у них бывает, что муж «за», а жена воздержалась – тогдамероприятие проводится по сокращенной программе.

Подождав, пока Егор дохохочет, шеф снова посерьезнел:

– Если тебя такая жизнь не манит, с семьей лучше подождать.Вот победим фашистов и империалистов, тогда можно будет расслабиться. Я думаю,ждать недолго осталось – года три-четыре, максимум пять. Тебе-то что, тымолодой, успеешь, а я, видно, так бирюком и подохну.

Ага, бирюком.

Тут была такая история: 24-го числа вечером на телефоннойстанции проводили профилактику и вырубили все номера по нечетной сторонеКузнецкого Моста.

Октябрьский зашел, говорит:

– До полуночи не включат. Значит, Вассер не позвонит.Поехали, Егор, покормлю тебя человеческим ужином.

Проситься в увольнительную после вышеприведенного разговораДорин не посмел. Да и лестно было с шефом вечер провести.

Поехали не куда-нибудь – в ресторан «Москва», где Егор ещени разу не бывал. Прежняя зарплата не позволяла, а новую (ого-го-го какую)потратить случая пока не представилось.

Гардеробщик, весь в золоте, был похож на белогвардейскогогенерала, только со значком ударника на груди. В фойе журчал настоящий фонтан,за ним во всю стену многоцветная мозаика: «Вождь на озере Рица».

«Скоро будут ему молитвы возносить», вспомнил Егор словазловредного Надиного родителя.

– Что, не одобряешь? – спросил шеф, как обычно, безошибочноугадав невысказанную мысль подчиненного.

– Уж в ресторане-то зачем? – хмуро сказал Дорин.

– И в ресторане, и в бане, и в сундучке у тети Мани. –Октябрьский встал перед зеркалом, поправил галстук (он сегодня был в штатском).– Народ должен видеть своего Вождя всегда и везде. Люди так устроены, что любятне умом, а глазами, ушами, обонянием. Надо бы одеколон придумать, самый лучший,и назвать «Запах Вождя».

Шутит он, что ли, подумал Егор и тут же услышал:

– Я серьезно. Пойми ты, всенародно обожаемый вождь –требование эпохи. Так сейчас нужно. В смертельной схватке сильней оказываетсята страна, которая крепче и монолитней, согласен? Ты посмотри, во всех динамичноразвивающихся государствах сегодня обязательно имеется культ вождя, как бы онни назывался – фюрер, дуче или микадо. Мы все на пороге войны. Страшной войны,небывалой, на истребление. Либерализм и демократия – сладкая сказочка дляжирных и беззубых. В современной войне победит общество, которое бьет кулаком,а не растопыренной пятерней, наступает не гурьбой, а стальным клином. Сколько уклина бывает вершин? То-то. Одна. И непременно стальная. Немцы сделают большуюошибку, если нападут на нас, не дожав Англию. Сначала нужно добить жирных,мягких, а потом уж сойтись сталь против стали, и посмотреть, чья возьмет. Иначезатупим булат о булат, и в выигрыше окажется злато. Как у Пушкина: «Всё куплю,сказало злато».