– Мы находили время… Он приезжал ко мне в обеденныйперерыв, я жила совсем близко от его работы… Видит Бог, я не хотела этогоговорить. Наверное, я должна попросить прощения… Хотя за что? Я же его любила…и он меня… Простите, я понимаю… это все ужасно получилось…

– Где вы познакомились?

– Случайно… В одном доме.

– В чьем доме?

– Ах боже мой, какое это теперь имеет значение?

– Мне это важно.

– В доме Филиппа Андреевича Венгерова. Они тамсобирались всем классом, их уже немного осталось, а я… я была в свое времяаспиранткой Филиппа Андреевича и зашла к нему за книгами, а Лёня… ЛеонидСтаниславович вызвался меня проводить… Вот так… Только зачем вам это? ФилиппаАндреевича уже давно нет в живых.

Я прекрасно знала эту неразлучную компанию школьных друзей.Они все учились в знаменитой 110-й московской школе, почти все стали известнымилюдьми в самых разных областях. Лицейская дружба, так у них это называлось.Среди них был физик с мировым именем, знаменитый пушкинист, блестящийкинорежиссер, да и Лёня в своем деле был достаточно крупной величиной, Филиппбыл профессором МГУ, известным филологом, шекспироведом…

– Знаете, я помню свое дикое смущение, я была тогда нетак уже юна, но столько знаменитых людей в одной компании… Они сидели ивыпивали, им явно было весело и без женщин… Я не собиралась там сидеть, яслучайно оказалась в том доме и позвонила Венгерову, нельзя ли мне зайти закнигами. Он разрешил, я же не знала… Как сейчас помню, я вошла в комнату,увидела много мужчин, мне все они показались стариками, но один встретил меня такойулыбкой, что сердце ушло в пятки и я подумала: если он меня позовет, я пойду заним на край света… Ох, простите…

– Он говорил с вами обо мне?

– Никогда! Поверьте, никогда! Он рассказывал о дочке…

– Но вы же в начале разговора сказали, что он любил иоберегал меня?

– Да! Просто он сразу сказал мне, что не сможет уйти комне, что любит жену… Вот и все.

– И вы смирились?

– Я приняла это с уважением, я понимала…

– Что он слишком стар для вас? Он и для меня былстароват, пятнадцать лет разницы, а сколько лет вам?

– Пятьдесят один.

– Понятно, он был старше вас на двадцать три года, длябрака многовато.

– Я вообще не стремилась к браку, это не моя стихия… Япросто любила его и радовалась тому, что мы встретились в этой жизни… Проститеего…

Боль была повсюду. Болело не только сердце и душа, болелируки, ноги, спина. Казалось, я вся – сплошная боль. Боль была не острой, атянущей, от такой боли еще не кричат, а только закусывают губу…

– Леокадия Петровна, что с вами, вы такпобледнели! – перепугалась она.

– Ничего, сейчас пройдет… Только… у вас нет телефонамоей дочери, не могли бы вы ей позвонить? Пусть она приедет за мной сюда…

– Да-да, телефон есть… Я позвоню… Но, может, не стоитее пугать, тем более что мы должны встретиться с ней уже через полчаса… Японимаю, вам, вероятно, тошно со мной общаться…

– Как и вам со мной.

– Нет, мне не тошно, я ведь ничего не потеряла, –тихо добавила она. – Ой, простите мою бестактность, но знаете… зря выполезли в мою записную книжку.

– Вы правы. Любопытство сгубило кошку. Хорошо,попросите счет.

– Позвольте мне заплатить!

– С какой это стати? Я вас пригласила сюда, я изаплачу.

– Мамочка, что с тобой? – Я испугалась, увидев ее.В лице ни кровинки, губы синие…

– Я просто устала, ненавижу экскурсии. Ничего, Адька,все пройдет, не волнуйся. Она меня так заговорила, ужас…

– Но город-то тебе понравился?

– О да! Особенно те кварталы, где пестрые домики. Такаяпрелесть, голубые, розовые, сиреневые, красные. Только ездить тут пытка, такиекрутые горки…

– Да уж! А в церкви святой Марии были?

– Это где круглый орган?

– Да!

– Красиво и очень необычно. Адька, знаешь, давай поедемдомой.

– Не хочешь до вечера здесь побыть?

– Нет.

– А у меня дома обеда нет…

– Но мы же можем пообедать где-нибудь в ваших краях?

– Конечно! Ты как относишься к китайским ресторанам?

– Никогда в жизни не была.

– Значит, поедем в китайский. Там вкусно!

– Адя, где ты нарыла эту гидшу?

– В Интернете, а что? Она тебе не понравилась?

– Болтливая очень, у меня просто голова кругом пошла… Авпрочем, неважно, черт с ней.

– Мамочка, как мне хорошо с тобой, как легко…

– А со Стаськой трудно, да?

– Ужасно, я ее боюсь.

– Ты зря ей это демонстрируешь. Она сейчас как нервнаясобака – почуяв твой страх, может укусить, а она иной раз больно кусает.

Что ты на это скажешь? Наверное, я никогда и никого небоялась так, как ее, мне кажется, она может даже убить… И в этом виновата я. Ачто же случилось с мамой? Неужто заболела? Может, сердце? Я даже не знаю,здоровое у нее сердце или нет… я почти ничего о ней не знаю. Только чувствую,что она меня любит и уже простила за все… Мамочка моя…

В китайском ресторанчике как раз начинался обеденныйперерыв, но Джуди, знакомая официантка, пустила нас.

– Ничего, заходите, большого выбора не обещаю, нонакормить накормлю. Как дела, Ади?

– Познакомься, Джуди, это моя мама из Москвы.

– А, мама это хорошо. Мандариновый суп будете?

– Мне как обычно, Джуди, и маме то же самое принеси.

– Что она говорит? – спросила мама.

– Что принесет нам мандариновый суп, а потом говядину.

– Мандариновый суп? Он сладкий?

– Нет, чуть сладковатый. Просто бульончик со вкусоммандарин.

Мама с сомнением взглянула на маленькую фарфоровую мисочку стакой же ложкой. И улыбнулась.

– О, теперь я понимаю, для чего эти мисочки. Мне как-топодарили две штуки с такими же ложками, я подумала: красиво и удобно. Я сметанув ней иногда подаю, а это, оказывается, для китайского супа. А знаешь, вкусно!

Когда Джуди подала мясо, мама закричала:

– О боже, я столько не съем. Ах да, мы же можем взятьэто домой. А не лучше было бы заказать одну порцию на двоих?

– В другой раз так и сделаем, мамочка.