– Диккенс, Диккенс и еще раз Диккенс. И, как мнекажется, все до одной его биографии, когда-либо написанные.

– Да, – сказал я, – и я читаю вслух Нэшуроман за романом, иногда вот здесь, у камина. А когда дохожу до конца, обычнооткрываю какую-нибудь книгу наугад – "Лавку древностей", или "КрошкуДоррит", или "Большие надежды" – и просто получаю наслаждение отвеликолепного языка. Ты правильно сказал тетушке Куин. Очень правильно. Каждыйчеловек – целая вселенная. Да, именно так.

Я замолчал, сознавая, что все еще нахожусь под впечатлениемот разговора с тетушкой и от того, как Лестат за ней ухаживал. Что касаетсяНэша, то мне его очень не хватало, и я хотел, чтобы он поскорее вернулся.

– Он был превосходным учителем, – мягко заметилЛестат.

– Он был моим учителем во всем, – призналсяя. – Если меня и можно назвать образованным человеком, в чем я, однако, неуверен, то только благодаря троим учителям в моей жизни: женщине по имениЛинелль, Нэшу и тетушке Куин. Нэш учил меня правильно читать, смотреть фильмы,находить чудеса даже в точных науках, которые на самом деле вызывают у менястрах и презрение. Мы уговорили его отказаться от преподавательской карьеры,соблазнив высоким жалованьем и большим турне по Европе, и не зря. Когда-то ончитал вслух тетушке Куин, и она обожала его слушать.

Я подошел к окну, выходящему на террасу позади дома,вымощенную каменными плитами, и взглянул на стоящий поодаль двухэтажный дом,растянувшийся в длину футов на двести. Вдоль всего верхнего этажа проходилакрытая галерея, опиравшаяся на широко расставленные колонны.

– А вот этот флигель мы называем гаражом, –пояснил я. – А наши рабочие – мастера на все руки: и плотники, ипосыльные, и шоферы, и охранники – получили прозвище Обитатели Флигеля. Там уних своего рода убежище, где они проводят свободное время.

Машин у нас две – большой лимузин тетушки Куин и мойавтомобиль, которым я больше не пользуюсь. Я и сейчас слышу Обитателей Флигеля.Уверен, и ты тоже. Они по очереди остаются дежурить на ферме – не меньше двух –и готовы сделать все на свете для тетушки Куин. И для меня.

Чуть помолчав, я продолжил:

– Видишь наверху двери? Они ведут в маленькие спальни.Конечно, маленькими их можно считать лишь по сравнению с этими. А обставленыони точно так же: просторные кровати, старинные шкафы и обожаемые тетушкой Куинатласные стулья. В былые времена гости там тоже останавливались, но,разумеется, платили меньше, чем за проживание в большом доме.

Пока я рос, во флигеле жила и моя матушка, Пэтси. Онаобитала там с тех пор, как я себя помню, и там же, на первом этаже, впервые началамузицировать. В левом крыле находилась ее студия. Но сейчас она больше неиграет и давно уже перебралась в комнату передней половины дома, дальше покоридору. В последнее время она много болеет.

– Ты ведь ее не любишь? – спросил Лестат.

– Я очень боюсь ее убить, – признался я.

– Как-как? – Лестат не поверил своим ушам.

– Я очень боюсь ее убить, – пришлось мнеповторить. – Я презираю ее, и мне постоянно снится, как я ее убиваю. Лучшебы мне вообще не видеть снов. Эта дурная мысль прочно засела в моей голове.

– Тогда пойдем, братишка, веди меня туда, где будетудобно поговорить.

Пальцы Лестата мягко сжали мою руку.

– Почему ты так добр ко мне? – спросил я.

– А ты привык, что люди к тебе добры, только еслиполучают за это деньги? Ты и в Нэше никогда не был уверен на все сто? Думаешь,он любил бы тебя в два раза меньше, если бы не получал жалованья?

Он обвел глазами комнату, словно она могла многое емуповедать о своем хозяине.

– Большое жалованье и всяческие привилегии способнылюбого привести в смятение, – ответил я. – Думаю, деньги не всегдавыявляют лучшие черты человеческого характера. Но в случае с Нэшем, мнекажется, все иначе. Он потратил четыре года на диссертацию, зато она получиласьотличная, и после того как будут сданы все экзамены, мой учитель будетполностью удовлетворен. – Голос у меня дрожал, и я ненавидел себя заэто. – Нэш почувствует себя независимым, и это хорошо. Он вернется истанет компаньоном тетушки Куин. Будет снова читать ей вслух. Ты знаешь, сейчасона уже не может делать это сама и будет в восторге от его присутствия. Я ждуне дождусь, когда это случится, чтобы за нее порадоваться. Все это делаетсятолько ради нее. Нэш сможет возить ее, куда она только пожелает. К тому же онкрасив.

– Тебе придется столкнуться с большим соблазном, –произнес Лестат, окидывая меня прищуренным взглядом.

– О чем ты? – Я был потрясен и даже испытываллегкое отвращение. – Неужели ты считаешь меня способным насыщаться теми,кого люблю? Да, согласен, я совершил колоссальную ошибку со Стирлингом.Поступок мой не имеет оправдания. Стирлинг оказался так близко, что я былзастигнут врасплох и испугался. Меня охватил страх при мысли о том, чтоСтирлинг, знавший меня раньше, обо всем догадается...

"Врасплох... Окровавленное свадебное платье...Окровавленная невеста... – проносилось у меня в голове. – Глупец, тыне имеешь права убивать невинных. А тем более невесту в ее свадебную ночь. Тыникогда больше не совершишь что-либо подобное".

– Я имел в виду не это. – Голос Лестата прервалболезненные воспоминания и вывел меня из задумчивости. – Идем. Посмотримтеперь твои апартаменты. Согласен? Там мы сможем поговорить. Кажется, тызанимаешь две комнаты у самой лестницы?

На меня снизошло чувство покоя, смешанное с радостныможиданием. Быть может, эти эмоции внушил мне Лестат.

Я молча последовал за ним.

Мы прошли в мою гостиную, находившуюся в передней половинедома, и через открытые раздвижные створки дверей заглянули в спальню, гдекрасовалась моя огромная королевская кровать с подбитым красным атласомбалдахином. Такого же цвета стулья, мягкие и манящие, были расставлены в обеихкомнатах. Между окон гостиной располагался письменный стол, а на нем – мойкомпьютер. Гигантский телевизор, к которому я был привязан как любойобыкновенный человек, стоял наискосок, возле внутренней стены.

По обе стороны от обеденного стола под газовой люстройстояли два стула. Именно там я часто усаживался со всеми удобствами, чтобыпочитать. А еще за этим столом я писал дневник, косясь одним глазом втелевизор. Именно здесь, а не в креслах перед камином, мертвым в это времягода, я и хотел устроиться с Лестатом.

Едва войдя в комнату, я заметил, что компьютер включен.