списания налогов.

— Как ты узнал... неважно. Это не имеет значения. — Вивиан покачала головой. — Послушай, я знаю, что для тебя это бизнес. Ты тоже не входишь в список моих мечтаний о браке, но это не меняет того факта, что нам придется жить друг с другом. Мы должны хотя бы попытаться извлечь из ситуации максимум пользы.

Какого хрена?

Прилив раздражения пробежал по моему позвоночнику.

— Кто именно входит в твой список людей, за которых ты мечтаешь выйти замуж?

— Серьезно? — В ее голосе сквозило отчаяние. — Это твой вывод из того, что я только что сказала?

— Насколько длинный список?

Не имело значения, что меня принудили к помолвке. У моей невесты не должно быть списка других мужчин, за которых она предпочла бы выйти замуж. Точка.

— Это не имеет значения.

— Еще как имеет.

— Я не... — Предложение Вивиан оборвалось, когда мимо проходил пьяный гость и случайно задел ее.

Она споткнулась, и моя рука инстинктивно вырвалась, прежде чем она врезалась в соседний столик с шампанским.

Мы оба замерли, наши взгляды остановились на месте соприкосновения наших тел.

Окружающий шум приглушился до приглушенного рева, подавляемого тяжелыми ударами моего сердца и внезапным гулом электричества в воздухе.

Даже на каблуках Вивиан была ниже меня на целых шесть дюймов, и я видел, как она опустила ресницы, когда ее взгляд остановился на том месте, где мои пальцы обхватили ее запястье.

Оно было таким нежным, что я мог бы сломать его, даже не пытаясь.

Ее пульс участился, искушая меня продлить свою власть, прежде чем я опомнился и отбросил ее руку, словно раскаленный уголь.

Заклинание раскололось от потери контакта, и звуки от остальных участников вечеринки прорывались сквозь трещины, пока не рассыпались в прах.

Вивиан отпрянула и потерла запястье, ее щеки порозовели.

— Я пыталась сказать, пока не сбились с пути, что мы должны попытаться поладить, — сказала она, задыхаясь. — Узнать друг друга получше. Может быть, сходить на свидание или два.

Некоторое прежнее напряжение рассеялось.

— Ты приглашаешь меня на свидание, mia cara?. — Улыбка коснулась моих губ в ответ на ее взгляд.

— Я просила тебя перестать называть меня так.

— Да, просила.

Я собираюсь называть ее mia cara при каждом удобном случае.

Вивиан закрыла глаза и, казалось, молилась о терпении, но через несколько секунд открыла их снова.

— Хорошо, давай пойдем на компромисс. Ты можешь называть меня mia cara, только в редких случаях, если согласишься на перемирие.

— Я не знал, что мы находимся в состоянии войны, — пробурчал я.

Я провел большим пальцем по нижней губе, обдумывая ее предложение. Изначально я планировал игнорировать Вивиан, пока не расторгну помолвку. С глаз долой, из сердца вон.

Но ее маленькие вспышки неповиновения заинтриговали меня, как и те сведения, которыми она случайно поделилась о своей семье.

Возможно, держать ее на расстоянии было неправильной стратегией.

Держите друзей близко, а врагов — еще ближе.

Я принял окончательное решение за долю секунды.

— По рукам. — Я протянул руку.

Вивиан посмотрела на нее с удивлением, затем настороженно, прежде чем взять ее.

Ее дыхание вырвалось с небольшим вздохом, когда я крепче обхватил ее и притянул к себе.

— Нужно поддерживать видимость. — пробормотал я.

Я наклонил голову вправо, где по меньшей мере дюжина гостей украдкой разглядывала нас.

Мой почтовый ящик взорвался после того, как стало известно о моей помолвке. Никто не верил, что я помолвлен, пока не увидел это своими глазами, и я готов был поспорить, что десятки откровенных снимков меня и Вивиан попадут в интернет позже этой ночью, если уже не попали.

Я провел свободной рукой по ее позвоночнику и обхватил ее шею, прежде чем опустить рот к ее уху.

— Добро пожаловать на перемирие, mia cara.

Мое дыхание легло веером на ее щеку.

Она напряглась, ее дыхание стало неровным.

Я улыбнулся.

Это будет весело.

ГЛАВА 11

Вивиан

Я не могла уснуть и рухнула в постель три часа назад, мое тело было измождено, но разум работал так, словно я вколола в него дюжину порций эспрессо.

Я пробовала считать овец, фантазировать об Ашере Доноване, слушать встроенную в будильник функцию белого шума, но ничего из этого не помогало.

Каждый раз, когда я закрывала глаза, картинки с вечеринки по случаю помолвки воспроизводились по замкнутому кругу.

Рука Данте на моем запястье.

Прикосновение его пальцев к моему позвоночнику.

Низкий гул его голоса в моем ухе.

Добро пожаловать на перемирие, mia cara.

Мурашки пробежали по каждому дюйму моего тела.

Я застонала и повернулась на бок, надеясь, что смена положения развеет настойчивые воспоминания о прикосновениях Данте и его грубом бархатном голосе.

Этого не произошло.

Честно говоря, я была удивлена, что он так легко согласился на перемирие. Мы не обменялись и десятком слов с тех пор, как я оставила его на скамейке на тротуаре после нашей помолвки, но активное игнорирование оказалось более утомительным, чем я ожидала.

Пентхаус был огромным, но мы каким-то образом сталкивались друг с другом несколько раз в день — он выходил из своей спальни, пока я шла в свою, я ловила глоток свежего воздуха, пока он принимал звонок на балконе, мы пробирались в зал для просмотра фильмов поздно вечером в одно и то же время.

Один из нас всегда уходил, когда видел другого, но я не могла повернуть за угол без того, чтобы мой пульс не подскочил в предвкушении столкновения с Данте.

Перемирие было лучшим вариантом для моего рассудка и кровяного давления.

К тому же, единственный незаметный разговор, который у нас был до сих пор, был... приятным. Неожиданным, но приятным. Где-то под угрюмой, хмурой внешностью Данте было сердце. Пусть оно было черным и сморщенным, но оно там было.

Цифры на моих часах перескочили с 12:02 на 12:03, и в это же время мой желудок издал сердитый рык.

После того, как я весь день питалась только закусками и шампанским, он, наконец, взбунтовался.

Я снова застонала.

Формально было уже слишком поздно для еды, но...

Какого черта. Я все равно не могла уснуть.

После минутного колебания я сбросила с себя одеяло и на цыпочках вышла из комнаты в коридор.

Я давно не перекусывала в полночь, но мне вдруг захотелось старого