губ. Тепло его тела. Тонкий, дорогой аромат его одеколона и самоуверенный вес его рук на моих бедрах.

Дни спустя я все еще могла ощущать яркость этого момента так же отчетливо, как если бы он только что произошел.

Это было ужасно.

Почти так же, как и то, как я открылась ему за завтраком, только для того, чтобы он вернулся к статусу мудака после короткого, шокирующего проявления человечности.

Был момент, когда Данте мне нравился, хотя, возможно, это говорило мое одиночество.

Вопреки тому, что я сказала ему на фотосессии, было что-то тревожное в том, чтобы каждый день возвращаться домой в тихий, безупречный дом. Наш месяц разлуки смягчил укус его слов перед его отъездом в Европу, и я не осознавала, насколько присутствие Данте наэлектризовывало пространство, пока он не уехал.

— Мы уже были в этой кабинке, — сказала Изабелла.

— Хм? — Я теребила бахрому на фиолетовом узорчатом шарфе.

— Этот ларек. Мы уже были здесь, — повторила она. — Ты купила пашмину?

Я моргнула, когда остальное содержимое ларька оказалось в фокусе. Она была права. Это был один из первых продавцов, которых мы посетили, когда приехали.

— Извините. — Я отпустила шарф со вздохом. — Я сегодня немного не в себе.

Я слишком занята мыслями о своем придурковатом женихе.

— Правда? Я не могла сказать. — Дразнящая улыбка Изабеллы померкла, когда я не ответила ей. — Что не так? Обычно ты проносишься здесь так, будто за нами гонятся адские псы.

Изабелла обожала бережливость и присоединялась к моим субботним экскурсиям, когда могла. Однажды я пыталась убедить Слоан поехать с ней, но шансы, что она ступит на блошиный рынок, были меньше, чем у шпильки Jimmy Choo.

— Просто у меня много забот.

Я хотела рассказать Изабелле о фотосессии, но рассказывать было нечего. Мы с Данте соприкоснулись губами на тридцать секунд для фотографии. Все, что было дальше, — это гормоны и моя сухость.

Кроме того, я не врала. Между моей работой, моими непростыми отношениями с Данте, моими новыми социальными обязательствами как будущей миссис Руссо и моим многокилометровым списком дел к свадьбе, я работала на износ.

— Мы почти закончили, — добавила я. — Осталось найти золотое зеркало для шестнадцатилетия внучки Баффи Дарлингтон.

— Не могу поверить, что мы живем в мире, где есть люди по имени Баффи Дарлингтон. — Изабелла вздрогнула. — Ее родители, должно быть, ненавидели ее.

— Баффи Дарлингтон Третья, если быть точной. Это семейное имя.

— Это еще хуже.

Я рассмеялась.

— Ну, не считая имени, Баффи — гранд—дама нью-йоркского общества и глава комитета Бала Наследия. Я должна произвести на нее впечатление, или я могу поцеловать свой бизнес на прощание.

Бал Наследия был самым эксклюзивным событием на международной арене. Каждый год он менял место проведения, и предстоящий в мае бал проходил прямо в Нью-Йорке.

Провести его считалось большой честью. Я надеялась получить шанс на эту должность, но вместо меня она досталась жене магната хедж-фонда.

— Говоря о высшем обществе, как тебе новая работа? — спросила я.

Изабелла ушла из бара на прошлой неделе, получив желанную работу в клубе «Вальгалла», обществе только для самых богатых и влиятельных людей мира. Мой отец уже много лет пытался добиться приема, но бостонское отделение было закрыто для новых кандидатов, а наша семья не имела достаточно связей, чтобы проскользнуть через черный ход.

Лицо Изабеллы засветилось.

— Это потрясающе. Более высокая зарплата, лучшие льготы и меньше часов, чем все остальное, что я могла бы найти в городе. Это намного лучше, чем работать барменом с жутким Колином, который дышит на меня перегаром. Может быть, у меня действительно будет время закончить свою книгу... — Она запнулась, глядя на меня через плечо. — Эм, Вив?

— Хм? — Я заметила золотое зеркало на соседнем столике. Вечеринка внучки Баффи была посвящена Красавице и чудовищу, и хотя я уже закончила работу над декором, мне хотелось иметь уникальную вещь, чтобы связать все воедино.

— Возможно, ты захочешь посмотреть назад. — Странная нотка приглушила ее голос.

Любопытство разгорелось, когда я повернулась посмотреть, на что смотрит Изабелла. Ее мало что беспокоило.

Сначала я видела только прохожих с чуррос и продавцов, торгующих своими товарами. Затем я заметила человека, стоявшего позади нас.

Песочные светлые волосы. Голубые глаза. Когда-то долговязая фигура, которая с годами обросла мышцами.

Мои пакеты с покупками упали на землю, когда шок вытеснил воздух из моих легких.

Хит.

— Прости, что устроил засаду. Я проходил мимо и вспомнил, что ты любишь приходить сюда каждую субботу. — Хит издал небольшой смешок. — Думаю, ты все еще любишь.

Я ответила на его улыбку настороженной улыбкой.

— Старые привычки умирают с трудом.

После того как я оправилась от шока, а Изабелла ушла дремать и писать, мы с Хитом ушли с рынка, чтобы выпить кофе в крошечном кафе под открытым небом на соседней улице.

Там не было других посетителей, поэтому мы просто разговаривали за чашечкой капучино, как будто не прошло и двух лет с тех пор, как мы виделись в последний раз.

Это было сюрреалистично.

— Ты здесь в отпуске? — спросила я.

На днях Хит случайно прислал мне фотографию тыквенного горячего шоколада в Бонни Сью, поэтому я знала, что он в городе. Это было первое сообщение, которое он прислал с тех пор, как я сообщила ему о своей помолвке.

Он не упоминал о помолвке, и я не планировала с ним встречаться.

— Работа. В понедельник у меня встреча с инвесторами, и я решил прилететь пораньше, чтобы насладиться городом. Давно не виделись. — Он провел рукой по шее. — Я бы позвонил тебе, но...

— Тебе не нужно объяснять.

Сегодняшний день был аномалией. Обычно мы не говорили друг другу, когда были в городе, и не встречались за выпивкой. У нас больше не было таких отношений.

— Верно. — Хит прочистил горло. — Ты хорошо выглядишь, Вив. Действительно хорошо.

Мое лицо смягчилось.

— Ты тоже.

Хит, с которым я встречалась, был мальчиком с плаката для подготовительной школы Новой Англии. Тот, что сидел передо мной, выглядел так, будто ему место на афише калифорнийского фильма о серферах. Таннер, более здоровый, более мускулистый.

Я часто думала о том, что произойдет, если я снова встречусь с Хитом. Я ожидала, что почувствую грусть, сожаление и, возможно, тоску. Мы дружили