еще я подумываю о том, чтобы попытаться заключить с Кураторами новый договор — пусть заплатят мне теперь знаниями. Знаниями о строении нашего мира. А уж я, обязуюсь его держать в секрете, это знание. Так что, жду сна-контакта. Жду и борюсь с искушением дочитать тетрадь.

Монотонность моего существования прервала домработница Оксана, увидев однажды, странный сон. В том, что она увидела сон, разумеется, ничего странного не было. Странность была в самом сне и в том, что она решилась мне его рассказать. Повариха Светлана, кстати сказать, ежедневно, с таинственным видом, поведывала о своих снах. Иное дело — скромная Оксана. Никогда она не говорила со мной о личном. Городские сплетни — это, пожалуйста, но ее личная жизнь оставалась тайной, которую я, естественно, ни коим образом и не стремился разгадать.

— Никодим Алексеевич, — она всегда обращалась ко мне по имени-отчеству, — вы знаете, я такой странный сон видела…

Она засмущалась, и взялась, было снова протирать пыль, но потом решительно отложила тряпку:

— Вам можно рассказать?

— Расскажи… — зевая, ответил я, — вон Светлана — каждый божий день рассказывает…

— Нет, у меня, действительно странный… и с вами связан.

— Интересно… — без особого интереса протянул я, но газету все же отложил.

— Уже под утро, — начала Оксана, — я вижу, будто бы я где-то в саду и ко мне подходит мужчина. Светлые такие волосы, невысокий, худой, усы такие — тоже светлые, а глаза голубые…

Я ощутил холодок — она описывала Вадима.

— Ну, он подошел, стал меня гладить везде… а трава там, такая — высокая и странная какая-то, вся желтая, но не потому, что завяла, а просто такая она есть — желтая. И красивая. Нет такой травы, словом, у нас на Земле… Ну, он повалил меня в эту траву… а она мягкая… я испугалась… — тут Оксана сделала большую паузу, но потом мужественно продолжила:

— Ну, в общем, испугалась я… я ведь еще никогда… а он сказал — не бойся, я друг, говорит, Никодима, он с моей женой баловался, а я вот, тогда с тобой…

Любопытно. Ну, приметы Вадима, могли и совпасть — мало ли блондинов с голубыми глазами? Но вот откуда она знала про Ленку? Очень интересно.

— Ну, а дальше? — тороплю я скромную рассказчицу, замолчавшую в смущении.

— Ну и мне стало так хорошо…

— Да нет, я не о том — что он еще сказал?

— Сказал, уже потом… после… что не может к вам пробиться, что вас блокировали или что-то в этом духе.

— Вот как? Все?

— Сказал, что в тетради написано, что вам надо делать и… — тут она опять замолкла и отвернулась, пытаясь скрыть появившийся румянец.

— И — что? Что еще?

— И что вы должны теперь, после него, попробовать меня. Вот, что он сказал! Но я не… я не согласна.

— Да, ладно, успокойся, — говорю, думая совсем о другом.

Вадим не может пробиться. Блокировка. Жизнь под колпаком. Золотая клетка.

Я решительно направился в кабинет. Хватит! Хватит быть куклой! Нажимаю потайную кнопку, и часть стены плавно отъезжает. Набираю код, бронированная дверца открывается, и я бережно беру в руки потрепанную тетрадь. Хватит быть куклой!

«… Чтобы узнать то, что узнал я, — писал Вадим, — ты должен пройти мой путь. Иначе просто не поверишь. Но я уверен, что ты пройдешь его гораздо быстрее, нежели я. Кроме того, я примерно укажу, куда тебе идти, где искать. Ты, таким образом, не повторишь моих ошибок. Итак, вот что ты должен делать…»

Постучав, вошла Оксана.

— Никодим Алексеевич, — начала она, глядя в пол, — вы не подумайте, что вы мне не нравитесь… даже наоборот… просто я так, сразу, не могу.

С трудом я усмирил свой порыв — выгнать ее к черту и продолжить читать тетрадь. Она ведь, не виновата в моих путаных делах. Она, бедная, считает, что я тут же брошусь на нее. Боится этого и, наверное, хочет в душе. Мне бы ее проблемы!

— Ты мне тоже нравишься, Оксана, — терпеливо говорю я, собираясь вновь взяться за тетрадь.

— Вы не против, если я тут пока пыль вытру? — о боже, она, видимо, решила побыть рядом, привыкнуть, раз уж мы так нравимся друг другу.

— Вытирай, конечно, на меня не обращай внимания… — я погружаюсь в чтение.

«… Прежде всего, ты должен научится контролировать свои сны. Это не так уж трудно, если заняться вплотную. Ты, знаешь, Нико, я интуитивно нашел когда-то этот путь, но потом испугался последствий и прекратил практику. Пришлось начинать заново. Конечно, было уже легче…»

— Ой, сколько пыли на стеллажах! — восклицает Оксана и, подвинув кресло, скинув туфли, пытается достать до верхних полок. Я возвращаюсь, было к чтению, но что-то меня останавливает. Пытаясь понять что, я внимательнее смотрю на вытянувшуюся в струнку девушку. Ясно — короткое, как у школьницы платье, полностью открывает ноги. Когда она тянется выше, виднеются даже трусики. Почему она не в колготках? Зима же на улице!

— Оксана, — говорю, — а ты, что — так, с голыми ногами по улице и ходишь?

— Ой, нет, — смущается скромница Оксана, — я сняла, когда пришла: тут же жарко…

Ясно. Раньше она, почему-то не снимала, хотя было так же жарко. Здорово на нее подействовал сон!

«… Чтобы контролировать сны, надо, прежде всего, их помнить. А для этого нужно взять за правило их записывать. Я, например, исписал несколько тетрадей, прежде чем, стал, как следует, в деталях, запоминать сны. Так что, начинай прямо завтра! Второе, что надо сделать, это…»

— А вы можете меня подержать? — тихо, как бы испугавшись такой нескромной просьбы, говорит Оксана.

Вторично гашу в себе взрыв ярости. Тренируя волю и терпение, подхожу к девушке и, обхватив за бедра, поддерживаю, пока она не торопясь, протирает пыль на верхних полках. Поскольку платье задралось до предела, держать ее приходится за голые ноги. Как-то, незаметно для меня, зажив вдруг самостоятельной жизнью, правая рука скользнула вверх. Оксана замерла. Прижавшись щекой к животу девушки и слушая ее внезапно участившееся дыхание, я вспомнил дни юности.

Танцы