– Не наша бабушка, не родная... – повторялахозяйка с испугом, – мы никакого отношения к ней не имеем...

– Но вы ее у себя поселили?

– За деньги. У нас все дачи сдают, лето годкормит. Пенсии маленькие, у детей свои заботы, им не до стариков, – началадавить на жалость хозяйка, – вот и берем постояльцев.

– Пелагея Андреевна сама пришла? – улыбнуласья. – Из Москвы приехала, постучалась в дверь и попросила сдать ей каморку натри месяца? А потом вы ее к Майе переселили. И «Скорую» себе старуха самавызвала? Никого не побеспокоила, тихо в клинику отправилась?

Мария Ивановна затеребила бахрому скатерти.

– Нет, – в конце концов призналась она, – нетак дело было.

– А как? – тут же спросила я.

Хозяйка вновь пригладила ладонями волосы.

– Ну... ну...

– Говорите!

– Утром рано, около пяти, – зачастила МарияИвановна, – я как раз проснулась, в коровник собиралась на первую дойку, а онав окно мое поцарапалась.

Я внимательно слушала бабу...

Несмотря на разбушевавшийся в Россиикапитализм, Мария Ивановна живет по старинке. Дверь в избу не запирает,грабителей не боится, поэтому сразу распахнула окно и увидела до синевы бледнуюПелагею Андреевну.

– Плохо мне, – прошептала старуха, – еле-еледошла. Майя пьяная. Я не к ней направилась, а сразу сюда. Отвезите меня в Москву.

– И как я это сделаю? – стала отбиваться отбабки Мария. – Костик в рейсе, он на машине укатил. А если б и оставил колеса,от них мало толку, никто из нас рулить не умеет. Автобус в девять пойдет, могутебя на остановку проводить.

– Вижу плохо, – еле слышно говорила ПелагеяАндреевна, – рука немеет, нога подволакивается, знобит. Заболела я!

– У меня внук, – испугалась Мария Ивановна, –зачем заразная в избу пришла? Еще подцепит малыш инфекцию!

– Позовите врача.

– Дома телефона нет, надо на почту бежать.

– Пожалуйста, сходите.

– Ленка отделение только в девять откроет.

– Я умру, – прошептала Суворова. – Плюша...моя Плюша...

Мария Ивановна осуждающе дернула плечом.Совсем бабка дура, в такой момент думает о собаке!

– Мне нужен врач, я больна... Это не инфекция,а гипертония, – пояснила Пелагея, – наверное, криз случился. С ночи головагудит, таблетки приняла – не помогают. Сделайте что-нибудь, Христа ради!

Мария Ивановна налила кружку воды и подалапенсионерке.

– Недалеко от Москвы живем, – со вздохомсказала она, – всего-то пятнадцать минут на электричке со всеми остановками, аполучается, в медвежьем углу кукуем. «Скорая» сюда не торопится. В понедельникутром вызовем – к вечеру среды прибудет.

И тут Пелагея Андреевна удивила МариюИвановну.

– Видно, конец мой пришел, – прошепталамосквичка, – совсем к пропасти придвинулась.

С этим словами старуха вынула из сумочкисотовый, потыкала в кнопки и замерла с трубкой у уха.

– Вот красиво! – не утерпела Мария Ивановна. –Значит, не так уж тебе и плохо, раз хотела не за свой, а за наш счет позвонить.

– Когда бы вы знали, до чего мне поперек горлатуда обращаться... – прошелестела Суворова. – Но я жить хочу, еще немногоподышать. Не отвечают!

– Наверное, спят, – предположила МарияИвановна.

– Да, видно, не судьба. Ни мне, ни ей! –угасающим голосом протянула старуха. И вдруг встрепенулась: – Лена! Здравствуй,это я. Узнала? Мне плохо... умираю я, Лена. В деревне! Не знаю, тебе объяснят!Да, отдам, непременно отдам. Твое будет! Со мной, при себе держу... Спряталахорошо! Без обмана! Ты получишь все. Сейчас...

Пелагея сунула трубку хозяйке:

– Дорогу... растолкуйте дорогу...

После разговора с таинственной Леной Пелагее скаждой минутой становилось все хуже. Мария Ивановна поняла: старуха непридуривается, она и правда может умереть у нее в избе. Оценив размер бедствия,хозяйка, наплевав на дипломатию, позвала двух невесток разом, нынешнюю ибывшую, и сурово приказала им:

– Потом полаетесь, сейчас семье помочь надо.Выносите старуху на улицу, посадим ее за воротами, на стул.

– Почему, мама? – пискнула одна из молодух.

Мария Ивановна треснула любопытную по затылку.

– Говорю – выполняй! У самих ума нету, моимпользуйтесь! Если бабка в доме помрет, нас потом в ментовку затаскают, неотмоемся. И дачники стороной обходить будут – кому охота селиться в избе, гдемосквичка на тот свет отправилась... Шевелитесь, девки!

Невестки кинулись исполнять приказ. Когда ониподняли старуху, та плохо ворочающимся языком пролепетала:

– Спрячьте... подальше... не давайте...Ленке... нет... Я скажу, когда... она мне... не ей, нет... Берегите ее...Плюша...

– Тьфу прямо! – обозлилась Мария Ивановна. –Опять о собаке ноет!

Через час в дом вошла хорошо одетая женщина ис порога стала возмущаться:

– Что здесь происходит?

– А вы тут не орите! – осадила нахалку МарияИвановна. – Кто вы вообще такая?

– Лена, – уже нормальным голосом ответила та,– знакомая Пелагеи Андреевны. Мы с ней договорились: если чего случится, онамне позвонит. Почему Суворова сидит на стуле за воротами?

– Сказала, плохо ей, решила воздухом подышать,– подкорректировала события хозяйка дома.

– Как Пелагея у вас оказалась?

– Так на лето приехала, комнату сняла.

– И где ее вещи?

– Бабке плохо, а вы о шмотках беспокоитесь, –укорила гостью Мария Ивановна.

– Мне ее паспорт нужен, – без запинки ответилаЛена, – без него Пелагею не возьмут ни в одну больницу...

Рассказчица вдруг замолчала.

– Говорите, говорите! – поторопила ее я.